Конденсат ледяных паров, осевший на стенах и потолке, сочно налился в большую каплю, которая колыхаясь и искрясь, нехотя оторвалась от влажной поверхности и полетела на пол. Она звонко ударилась о кафель и разлетелась на десятки холодных кристалликов, вонзившихся в голые ступни моряка. Волна мурашек поднялась до колен, он чего Норман недовольно поежился, но тем не менее осмелился шагнуть под струю и сильнее повернул барашек смесителя.

Огромные капли забарабанили по мускулистой груди, и капитан Олаф едва дыша от спазмов, зажмурил глаза и сунул голову в безжалостную прохладу. Все эмоции разом покинули его тело, боль лавиной потекла от висков по спине, с плеч по позвоночнику и бурным потоком скрылась в сливной решетке. Невероятное облегчение охватило сознание, приводя его в состояние невесомости, от которого Норман чуть покачнулся, удерживаясь за стену. Так он и стоял под нескончаемым холодом, на удивление самому себе наслаждаясь новым ощущениям. Не открывая глаз он вспоминал разыгравшуюся в северных морях дикую бурю, порывистые ветра, вздымающие волны, стихию, рвущую паруса и ломающую мачты, ледяные брызги, разъедающие лицо и руки, ни с чем несравнимый острый запах моря и свежего улова...
Мышцы напряглись и щеки вспыхнули в ответ на холод воспоминаний. Норман медленно и тяжело дышал, давая себе обещание «ни капли внутрь».

Наконец он открыл глаза и потянулся закрыть воду. Струя пробежала по его локтю, вызывая приятный отклик в сознании. Олаф снова поднес руку под ледяную струю, словно прощупывая холод кончиками пальцев. Он смотрел в легком недоумении на свои побелевшие и покрытые мурашками запястья, и наконец улыбнулся. Образ тоненьких ледяных пальчиков в его ладонях пробудил в нем невероятное желание и трепет, острую необходимость вновь прикоснуться к этому миражу. Олаф обернулся в полотенце и вернулся в комнату, исследуя ее на наличие телефона

- Здравствуйте. Номер 17N. Прошу черный кофе, пожалуйста и.. - он запнулся, подбирая нужные слова для деликатного вопроса. - Я хотел бы узнать, кто был в моем номере прошлой ночью& - приглушая голос к концу фразы и морщась от неловкости ситуации.

Ответ в трубке досадой исказил его предвосхищение, от чего Норман бесцеремонно громыхнул телефон и метнулся к окну.

- Как я мог быть один?! Невозможно! Это не сон! - от отчаяния, Олаф пнул стоящее рядом кресло и продолжил бы буйствовать, если бы не стук в дверь.

- Ваш кофе, мистер Олаф, - смутилась молоденькая официантка, отводя глаза от обнаженного мускулистого торса и едва прикрытых крохотным полотенцем мужских прелестей.

Норман уставился на девчушку, словно впервые увидел человеческое существо, и захлопнул перед ней дверь, даже не вручив чаевые.

- Я найду ее! - с горечью прохрипел капитан и уткнулся лбом в дверь. - Найду и узнаю, кто она такая! Как она смеет.. - он хотел сказать «похитить мой покой», но вслух добавил — Врываться в мой номер...

Наспех отхлебнув горячий кофе, капитан оделся и покинул цитадель сомнений, во что бы то ни стало намереваясь все разузнать о таинственной незнакомке по имени Лаура.

Этот город детства - когда-то он был знакомым, родным и уютным, но долгие странствия навсегда искоренили в Нормане привязанность к местам, к людям, к привычкам. Никаких обязательств, полная свобода, прочь родственные и семейные узы!

Ведомый вольными мыслями, капитан Олаф и не заметил, как сумерки опустились на город. Что-то екнуло внутри. Норман улыбнулся, вспомнив цель своей вылазки, и снова насупился. Наконец ему представится возможность взглянуть в лицо своим сновидениям.. Рад он был или злился? Ну конечно злился! Какая-то дамочка каждую ночь не дает ему покоя, нахально проникает в его номер, а под утро исчезает, не оставив даже намека на реальность ее существования...

- Эти ночные поиски непременно увенчаются успехом, - убеждал себя капитан, вглядываясь в тени и отражения воцаряющейся темноты.
Прохожих становилось все меньше, тени все гуще, воздух искрил в свете фонарей ослепительным мерцанием.
Где-то далеко раздался приглушенный крик или даже мольба. Норман прибавил шаг, но звук внезапно исчез, словно кто-то выключил телевизор. Тишина казалась непривычной и угнетающей.

- Может и телевизор, - решил моряк и прежним шагом продолжил свои поиски.

Неожиданно тень отделилась от угла двухэтажного здания и метнулась в маленький проем изгороди. Совсем близко послышалась беспорядочная возня и пронзительный отчаянный крик. Первой мыслью было, что кто-то раньше Нормана обнаружил объект его поисков, и теперь незнакомке угрожает опасность. Капитан бросился за угол, пытаясь в одно мгновение оценить ситуацию и принять решение. Их было четверо, она одна. Верзилы и крохотная барышня. Она лежала на снегу, закрываясь от нападавших сумочкой, и всхлипывая, просила оставить ее в живых. Намокшие полы ее голубовато-серого пальто и легкая ткань юбки задрались в неудобной позе, обнажая похотливым разбойникам тоненькие ножки в черных чулочках и черные кружевные трусики. Но это точно была другая юная особа, попавшая в беду. В голове Нормана пронеслась ветреная мысль о свидании, к которому приоделась девушка, и парень, ожидающий ее где-то в ресторане и не догадывающийся о происходящем.
Не до конца осознавая происходящее, капитан Олаф всем своим весом бросился на ближайшего здоровяка, который громче всех мерзко причмокивал и похотливо облизывался. На его фоне моряк казался мальчишкой, дразнящим носорога. Норман одним движением ухватил носорога локтевым сгибом и сбил его с ног. Другие бандюганы на секунду опешили, отвлекаясь от своей забавы, а потом как по команде сделали шаг на Олафа.

- Беги! - успел выпалить освободитель, и тут же получил мощный удар в челюсть и второй под дых. - Беги, дура! - уже не так бодро прохрипел капитан, скорчившись от боли.

Наконец, до барышни дошло, что это ее единственный шанс, и она ринулась к свету фонарей в сторону большой дороги.
Еще один удар в скулы заставил Нормана отвернуться от убегающей жертвы, и он наконец собрался силами. Эффектно сплюнув переполняющую полость рта кровь, капитан сделал вид, будто не в силах уже стоять на ногах, и в то же мгновение его колено ловко скользнуло в пах здоровяку. Тот взвыл от боли и повалился в сугроб, но трое остальных были уже тут как тут.

Один сзади заломил Олафу руки, больно скрутив их за спиной, а двое других довольно потирали кулаки. Вспомнив навыки рукопашного боя, капитан воспользовался задней опорой, и с силой выбросил обе ноги вперед. Неожиданный удар в грудь свалил еще одного недоумка, но тут же последовал еще один удар в переносицу моряка. Резко потемнело в глазах, и в ушах зазвонили колокола. Норман быстро заморгал, стараясь навести фокус, но тут же получил еще один удар в живот. Что-то блеснуло перед глазами, но разглядеть не удалось. Ощущение было непонятное – удар не пошатнул его, не вызвал болевого отклика, но тот, что сзади отпустил захват. Второй что-то выпустил из рук и стал отступать, помогая лежащим товарищам подняться.

Капитан ощутил обильный солоноватый привкус во рту. Он попытался сплюнуть снова, но кровь булькала с каждым вздохом. Внутри, под курткой стало непривычно тепло и вязко, ощущалось, как рубашка прилипла к телу. Без сил капитан рухнул на колени, запустив руку за пазуху. Влажность сочилась откуда-то между ребер.. Поплыло перед глазами, краска отхлынула от лица и стало труднее дышать…. А потом не стало ничего – ни вкуса крови во рту, ни адской боли в груди, ни холода на щеках…..

Пушистые снежинки беззаботно кружили в струе фонарного освещения, незатейливо покрывая остывающее тело капитана северных морей…

Небо медленно, но неумолимо окрашивалось в темно-синие тона. К вечеру похолодало, но все же было теплее, чем в тот первый день, когда я ступила на твердую землю порта Молде.

Улицы казались темными и пустынными, наполненными далекими признаками ночной жизни. Где-то слышались звуки драки, звон бокалов и еще миллионы разных звуков на несколько километров вокруг, которыми навечно наполнен чувствительный слух вампира.

Что мне нравилось в этом небольшом городишке – это то, что любой приезжий не чувствовал себя белой вороной, потому что никто здесь не обращал внимания на незнакомых людей, что обычно больше присуще крупным мегаполисам, когда как, в маленьких городах все знают всех и зорко следят за всеми новенькими. Тут же я свободно шла по улице, ощущая хруст снега под новыми туфлями на каблуках, и ни один из продавцов ближайших магазинчиков или компаний курильщиков не пошли дальше, чем просто окатить меня мимолетным взглядом снизу вверх.
На моем плече почти невесомо ощущалась маленькая дамская сумочка, в которой лежал билетик, добытый моим нечеловеческим обаянием.

Капитан небольшого грузо-пассажирского судна «Стрела» сначала старательно уверял, что мест больше нет, но стоило мне пустить в ход свой волшебно-обворожительный голос и кокетство, то оказалось, что совершенно случайно он может предложить мне место в каюте люкс по цене стандартной. Людская наивность и легкое на них влияние всегда меня очень забавляют, даже хотелось захихикать на усатого тучного капитана, который, моргая зачарованными глазами, был готов для меня на все.

Как не странно, сама не знаю почему, у меня было прекрасное настроение. Я ступала уверенным шагом бывалой манекенщицы с улыбкой на лице, блуждая взглядом по окружающему меня пейзажу без лишней задумчивости. Поднявшийся ветер развивал мои длинные темные локоны и нескромно распахивал воротник моей курточки.

Я завернула в знакомые проулочки между зданий. За эти несколько дней по ночам я изучила самые удобные и темные пути при подходе к гостинице, что позволяло мне перемещаться даже днем, умело обходя солнечные лучи.

Завернув за очередной угол, мой чуткий нюх уловил знакомый железно-медовый аромат. Горло тут же вспыхнуло огнем и оттого, что запах усиливался, у меня даже слегка закружилась голова. Задержав дыхание и застыв на месте, я попыталась собраться с мыслями. «Что здесь делает запах человеческой крови в такой концентрации?» - задумалась я и медленно с опаской двинулась в сторону аромата.

Слегка вдыхая воздух, я легко определила направление движения и осторожно направилась в нужную сторону. Обогнув еще три угла, я выглянула в проулок и легко разглядела темное тело в самом углу. Вокруг, по крайней море поблизости не было слышно никакого движения, и я направилась к телу, стараясь ступать тихо, хотя хруст снега все равно был слышен. Мужчина, что можно было легко определить по размеру тела полулежащего у стены, не шевелился. Я подошла совсем близко и, густой аромат крови обволок всю меня изнутри, вызывая неимоверный жар. Запах был просто удивительный и, казалось, что это самый вкусный запах, что я когда-то слышала. Он казался мне знакомым.

Какой-то внутренней тягой меня потянуло к нему. Не обращая внимания на свою одежду, я на коленях по снегу подползла к неподвижному телу. Приложив ухо к широкой мужской груди, чутким слухом даже сквозь куртку я услышала едва заметное сердцебиение, но сердце билось все медленнее, пропуская заветные удары.

Я начинала впадать в панику, не зная, что мне делать. Взглянув в его такое мужественно-красивое и такое умиротворенное лицо, мне захотелось плакать, но этого я не могла. Я смотрела на него и понимала, что я не могу дать ему умереть. Что бы ни случилось, как бы он не переворачивал мою жизнь, как бы не сводил меня с ума, заставляя терять волю, я не могла потерять первого мужчину в моей второй жизни, который заставил меня вспомнить о том, что я женщина. Пусть не обычная и, пусть не ясно, жива ли я, потому что мое сердце не колотится от волнения рядом с ним, но я есть и, я не могу его потерять.

Я задумалась еще лишь на пару секунд и начала расстегивать холодный пуховик. В попытке понять, что же случилось, я стала щупать руками его торс. Он был такой мускулистый и соблазнительный под моими ладонями, пока я не нащупала мокрое пятно. Отняв руку, я увидела, что вся моя ладонь в крови. Я задрала плотный свитер и увидела колотую рану в районе печени и лужу крови натекшую под бок. Не нужно быть доктором, чтобы понять, что шансов при такой потере крови почти нет. В ужасе, чисто инстинктивно, я хотела зажать себе рот рукой, чтобы не простонать от безысходности. Но запах крови на моей ладони был такой соблазнительный и ароматный, что я едва удержалась, чтобы не приблизить ее к губам и не начать медленно и с наслаждением слизывать ароматную терпкую сладость.

Сидя на коленях и любуясь такими притягательными для меня чертами, я очнулась, услышав перебои ударов его сердца. В бессознательном порыве, я коснулась холодеющей щеки Нормана и тихо простонала: «Не умирай!». Он даже не шевельнулся, даже веко не дернулось от моего голоса и прикосновения. От безысходности и страха, я схватила его за полы куртки и начала трясти бессознательное тело, шепча: «Нет…ну почему…только не ты….».

Голова Нормана запрокинулась, будто у куклы и перед моим взглядом оказалась его мускулистая шея, на которой совсем редко и едва заметно билась жилка. Я уставилась на нее, как завороженная, наблюдая за тем, что она бьется все медленнее и, тут мне пришла ужасная и прекрасная мысль. «Я могу спасти его, сделав таким, как я!»

В глазах моих загорелся восторг от мысли, что он будет жить, что самый удивительный мужчина моей жизни не исчезнет, не умрет, не постареет и его прекрасное тело не закопают в сырую землю. Но уже через несколько секунд мысли сменились гораздо более печальными: «А жизнь ли это? А если, узнав, кем он стал, он возненавидит меня? Что я буду делать?»

Жилка билась все менее заметно, все медленнее и я больше не хотела ждать, я просто не могла позволить себе его потерять. «Я эгоистка? Рядом с ним, да!»

Не думая больше ни секунды, я всадила зубы в теплую плоть его шеи. Ммм…это было самым волшебным лакомством в моей жизни. Ароматная и невероятно вкусная жидкость потекла в мое горящее горло лишая рассудка и воли. Я закатила глаза и, стоя на коленях, прижимала к себе его тело все сильнее, пытаясь закутаться в его запах и вкус. Первым и единственным признаком жизни за все это время стал короткий стон, который вырвался из его горла от боли и тут же прекратился от потери сознания.

«Остановись!», - завопили остатки моего сознания. Я отпрянула от него, будто это был яд. Сама не осознавая своих жестов, я медленно облизала губы и тихо придвинулась к лежащему на земле телу. С опаской приложив ухо к его груди и, услышав тихие редкие удары, я вздохнула с облегчением. "Он жив!" - мои душа и тело ликовали, а разум боялся того, что будет дальше, больше всего на свете.