Тяжелая дверь с шумом захлопнулась. Внутри все кипело, но сам вампир замер безмолвной статуей посреди комнаты. Скорбные мысли, плотно и надежно укоренились в его голове, словно самый страшный и беспощадный зверь пожирая каждую его клеточку, каждую другую мысль, идею; не давая размышлять здраво. Словно разгоряченная смола они обволакивал разум Алека, погружая его в темный омут отчаяния. Пытаясь избавиться от цепких клешней этих мыслей черного отчаяния, парень пытался подумать о чем то другом более приятном и светлом, о том из-за чего на душе не "скребут кошки"...
Если у меня вообще есть душа..., с горечью подумал отчаявшийся близнец.
Но от вспоминания более приятных давних событий стало только плохо, потому что тот черный демон, который закрался в разум убитого отчаянием вампира, настойчиво и противно напоминал о том, что в ближайшие мгновения будет суждено всему этому закончиться раз и навсегда. И та толика надежды, тлевшая где то глубого внутри погасла окончательно. Алек прекрасно знал все своды правил Вольтури, и не раз сам становился палачем. И он помнил, что приговор был для всех одинаков - СМЕРТЬ.
То состояние которое сейчас испытывал вампир было подобно трясине или зыбким пескам, которые затягивали тебя все глубже и глубже в черную неизвестность, окутывая страхом. И чем больше ты сопротивляешься, тем быстрее и глубже тебя затянет.
Медленно подойдя к окну Алек осмотрел свою комнату и увидел на прикроватной тумбе небольшую рамку в которой хранилось изображение, нарисованное сухой кистью несколько веков назад. От времени бумага немного пожелтела, но от этого свою живость рисунок не потерял. На нем были изображены Джейн и Алек, довольные своим существованиеми собой, любящие друг друга брат и сестра. Художник искусно передал тот огонек радости в их глазах несмотря на то, что лица были спокойными. Обнимая брата за талию, Джейн положила голову к нему на грудь, лишь на самую малость прикрыв глаза...именно так их запечатлит неизвестный миру, но очень талантливый и вкусный художник.
Алек вцепился в свои волосы, что еще немного и он повыдирал бы их напроч, оставив в своих руках лишь жалкие клочья. Но с трудом себя удержал, он вновь поврнулся к окну и подставив свое лицо солнцу закрыл глаза. На его коже тут же заиграли солнечные зайчики, показывая всю красоту цветового спектра.
Двигаться совсем не хотелось, поэтому вампир так и застыл ледяным изваянием подняв голову в верх. Любой другой человек или вампир мог бы сказать, что парнишка стоит с гордо поднятой головой, но на самом деле он просто пытался согреть свою по арктически холодную кожу, которую с каждой мыслью отчаяния покрывало ледяной волной, от чего она становилось еще холоднее.