*****

Следующая неделя в школе пролетела незаметно. Погода в эти стояла исключительно мрачная, но я не замечала буйства стихии. Ни дождь, ни пробирающий до костей холод, ни постоянные вечерние туманы, раньше наводившие тоску и безысходность, больше не заботили меня. Каждый прожитый день казался мне до умопомрачения ярким, ведь я проводила всё свободное время рядом с моим собственным солнцем. Жизнь, казавшаяся мне сложной, упростилась до невозможности.
Просто стоять рядом, слегка соприкасаясь… Просто идти, держась за руки… Просто сидеть на уроке, максимально близко придвинув к друг другу стулья… Просто смотреть в его глаза… Просто чувствовать его прохладные губы на своих… Просто таять от его близости…
Но не всё было так радужно. Кое-что тяготило меня. Требовало ответа. Прояснения.
Тот вечер… когда мы танцевали в сумрачном переулке, а потом произошло то, что я не могу назвать иначе как помешательство, не давал мне покоя.
Каждый раз, при воспоминании о нём, меня охватывала непонятная дрожь. С одной стороны, она была сладка и приятна, ведь я ещё помнила ласки Эдварда, резкость его страсти, огонь, бегущий по моим венам, негу, разлившуюся по телу от его прикосновений. С другой стороны, я помнила, чем всё это закончилось: его внезапный уход, чувство покинутости и… неудовлетворённости. Страсть, а потом одиночество…
Приехав домой тем вечером, я обнаружила новые синяки: на бедре остались пять маленьких отметин, ровно там, где мою ногу обхватывали пальцы Эдварда, а на шее красовался аккуратный след от поцелуя. Спрятать его не составило труда. Он горел как ожёг, как напоминание о вырвавшейся из-под контроля страсти Эдварда, как совет мне быть осторожнее и благоразумнее. Но вскоре он начал бледнеть, а потом и вовсе исчез.
За прошедшую неделю глаза Эдварда изрядно потемнели. Это добавило мне новых вопросов.
Кто он такой? Или «что» он такое: как сам Эдвард выразился о себе? Я не знала, и, честно говоря, мне уже было всё равно. Кто бы он ни был, какую бы тайну не скрывал – это не имело значения… вернее, больше не имело значения.
Правда, эта недосказанность тяготила меня.
Откуда у него такая сила, такая скорость, такая быстрая реакция? Природный магнетизм, действующий на окружающих?
Я не раз ревностно замечала, какой эффект он вызывает у женского пола. И мне до сих пор не верилось, что этот красавец выбрал именно меня. Серая мышка рядом с ослепительно ярким красавцем. Я и Эдвард, наверное, со стороны, мы - странная пара.
Теперь мы обедали вместе каждый день. Но Эдвард ничего не ел.
Когда я в шутку спросила, уж, не на диете ли он, Эдвард напрягся, но сказал. – Да, на особой… хм… белковой диете.
- Неужели в нашей столовой нет ничего, чтобы пробудило твой аппетит?
Он долго, не отрываясь, смотрел на меня, прежде чем ответить. – Почему же, есть…
Мы проводили вместе каждую свободную минуту как в школе, так и за её пределами. Часто гуляли по лесу даже в дождливые дни. Как скудна была природа в Аризоне, так она буйствовала в этих северных местах. Мне нравился шелест опаших листьев и хруст иголок под ногами, мне нравилось, как стонут раскачивающиеся стволы деревьев, мне нравилось, запрокинув лицо, смотреть на затянутое серой пеленой небо сквозь соединённые словно в шатёр ветви. Мне просто нравилось идти по лесной тропе, спрятав ладонь в надёжной и сильной руке Эдварда или целоваться, прижавшись спиной к твёрдой шершавой коре многовековой сосны.
Лес хранил много тайн, мне нравилось думать, что я могу разгадать некоторые из них.
Однажды мы шли рядом и молчали. Я наслаждалась этим единением с природой и с Эдвардом, который вдруг решил нарушить гармонию в хрупком мире.
- Шшш, не перебивай их, - я приложила к прохладным губам Эдварда палец.
- Кого? - удивился Эдвард.
- Деревья. Когда я была маленькой, мама говорила, что деревья умеют рассказывать сказки, и, действительно, если очень захотеть и аккуратно прислушаться, можно расслышать, как они шепчут о подвигах, о верной дружбе, о большой любви, верности и счастье. Надо только уметь их слушать.
Эдвард склонил голову на бок и закрыл глаза. Он стоял на месте, полностью неподвижно и слушал... Постепенно на его губах зарождалась улыбка.
- И правда, - наконец, заговорил он, - они говорят.
- О чём же они тебе рассказали? - поинтересовалась я.
Он открыл глаза. - О тебе...
Как я полюбила Эдварда, так я полюбила и его мир, окружающий нас. Мне иногда казалось, что в лесу он чувствует себя спокойнее и свободнее, нежели чем в преполненном толпой месте. Вероятно, Эдвард, как и я, по своему характеру — одиночка. Одиночка, ищущий пару. Как приятно было помечтать, что я и есть его пара. Нет, вернее я чувствовала, что я и есть его пара. Только он пока не делал никаких призаний, а я считала себя не в праве подталкивать его к ним.
Ещё один вопрос беспокоил меня. Интересно, проникал ли Эдвард ко мне в спальню по ночам? Бывало, я просыпалась посреди ночи, но комната всегда пустовала. Мне стало казаться, уж не придумала ли я его признание в этом, и что, возможно, тот сон и был всего лишь сном.
Пару раз меня посещало упорное желание поставить будильник, чтобы специально проснуться и смутить своего ночного визитёра внезапным пробуждением. Но я отмела эту идею, как бредовую.
Если Эдвард и приходил, то по каким-то своим причинам не решался будить меня.
Мне впору было смеяться над самой собой. Я всегда такая осторожная, боязливая, так спокойно рассуждала о том, что мужчина… теоретически… проникает ко мне в спальню, чтоб посмотреть, как я сплю. И я так спокойно к этому отношусь?! И даже досадую на него, что он так ни разу меня и не разбудил.
Теперь я проводила рядом с Эдвардом каждую свободную минуту. И никак не могла насытиться его присутствием. Мне и этого времени было мало. Я спешила жить.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

***
Поэзию надо принимать исключительно маленькими порциями. Иначе пропадёт весь её шарм. Вчитываясь в рифму за рифмой, перегружая своё сознание ими, мы перестаём понимать смысл читаемого. Поэтому заниматься изучением лирики, которая, безусловно, рождает в нас светлые чувства, обогащает мысли и вообще даёт пищу для философствования, я всегда предпочитала перед сном. Я раскрыла книгу на 147 сонете.
«Моя любовь, как лихорадка, которая все время жаждет того, что еще больше вскармливает болезнь, питаясь тем, что сохраняет недуг, чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит. Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов, покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь, что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть. Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался. Я в лихорадочном безумии от вечного смятения, мои мысли и речь, как у безумца, они далеки от истины и говорятся без толку…»
От чтения меня отвлёк какой-то звук, исходящий со стороны окна. Я остановилась на середине предложения и перевела взгляд. На подоконнике, постукивая пальцами по раме, сидел Эдвард...

Глава связана со следующим фиком - http://worldoftwilight.ucoz.ru/forum/41-460-1

Комментарии к «Even though I try I cant let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Белла

Поэзию надо принимать исключительно маленькими порциями. Иначе пропадёт весь её шарм. Вчитываясь в рифму за рифмой, перегружая своё сознание ими, мы перестаём понимать смысл читаемого. Поэтому заниматься изучением лирики, которая, безусловно, рождает в нас светлые чувства, обогащает мысли и вообще даёт пищу для философствования, я всегда предпочитала перед сном. Я раскрыла книгу на 147 сонете.
«Моя любовь, как лихорадка, которая все время жаждет того, что еще больше вскармливает болезнь, питаясь тем, что сохраняет недуг, чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит. Мой рассудок - врач, лечивший меня от любви, разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов, покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь, что страсть, которую отвергает медицина, - это смерть. Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался. Я в лихорадочном безумии от вечного смятения, мои мысли и речь, как у безумца, они далеки от истины и говорятся без толку…»
От чтения меня отвлёк какой-то звук, исходящий со стороны окна. Я остановилась на середине предложения и перевела взгляд. На подоконнике, постукивая пальцами по раме, сидел Эдвард...
- Привет, - сказал он, немного смущённо.
- Привет, - ответила я, откладывая в сторону раскрытую книгу. – Ты, наконец-то, решил наведаться ко мне, когда я бодрствую?
- Я тебе мешаю? Мне уйти?
- В тебе слишком поздно заговорил «джентльмен», - сыронизировала я. – Оставайся. Кстати, как это ты оказался здесь? Если я правильно запомнила, то моя спальня находится на втором этаже.
- Я запрыгнул в окно.
Я удивлённо выгнула бровь.
- Ты тренируешься, чтобы поставить рекорд по прыжкам в высоту?
- Белла, - начал он. Спрыгивая с подоконника и делая шаг навстречу ко мне, - давай не будем сейчас соревноваться в остроумии.
- А никто и не соревнуется, просто я поставлю галочку напротив ещё одной твоей феноменальной способности, - я встала с кровати и наблюдала, как он приближается ко мне.
Его взгляд упал на лежащую, на кровати раскрытую книгу. Он склонил голову к правому плечу. Я дивилась, неужели он различает строчки с такого большого расстояния? Но Эдвард прочитал последние предложения.
- Так, я клялся, что ты белокура и думал, что ты светла. А ты черна, как ад, темна, как ночь, - закончил он двустишие.
Я поёжилась. – У этого сонета красивое начало, но конец... Шекспир странно отозвался о своей возлюбленной, какие-то обвинения просто.
- Да нет. Это вовсе не обвинения, это даже наоборот...
- А что тогда?
- Ну, во времена Шекспира существовали свои понятия о красоте и канонической внешности. В фаворе были блондинки. Брюнетки же обвинялись в колдовстве или просто в злом нраве, - он пожал плечами. – Это сейчас нам кажется глупыми подобные суждения, но в 16 веке люди действительно считали, что дурной скверный характер определяется по внешности. Ангелы, эпоха Возрождения, расцвет искусства, и всё такое...
Эдвард так театрально взмахнул рукой, что я невольно рассмеялась.
- Возможно, люди привыкли к златокудрым ангелам, - продолжал он, - но могу точно сказать, что знаю одного темноволосого.
- Правда? - спросила я, завороженная янтарным блеском его глаз.
- Да, ведь он сейчас прямо передо мной.
Я смутилась оттого, что он сравнивал меня с ангелом. Во мне уж точно не было ничего божественного, тогда как он словно бы сошёл с небесного облака. Бархатный голос, скрытая грация, прекрасное одухотворённое лицо, загадочные слегка печальные глаза.
Эдвард протянул руку и, мимолётно погладив меня по щеке, процитировал: Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался...
Эдвард улыбнулся краешком губ, наклонился ко мне и прошептал. - Я болею тобой, Белла. - Он обнял меня, притягивая ближе. - Я не могу не думать о тебе. Ты поселилась в моих мыслях, навела там полнейший беспорядок. - Его взгляд, его убеждённость, с которой он говорил, гипнотизировали меня. - Я не хочу, чтобы ты покидала меня, никогда. Не знаю, какая рука проведения привела тебя ко мне, почему она соединила нас воедино, я лишь знаю, что у меня нет желания отказываться от этого подарка судьбы. Ты — моя судьба.
Его губы нашли мои.
Это был поцелуй-признание... Поцелуй-благословение... Мы признавались друг другу во взаимных чувствах, мы смирились с ними, сил для борьбы не оставалось, да и нужна ли нам она...
Губы Эдварда скользили по моим, рукой он аккуратно придерживал меня за подбородок, направляя, делая поцелуй более проникновенным, чувственным. Я могла ощущать его «боль», его сомнения, метания, но за всем этим я чувствовала непоколебимую уверенность, что всё происходящее между нами — правильно. Для нас нет другого выхода, кроме как быть вместе, мы уже не можем друг без друга.
Внезапным порывом на меня нахлынула нежность. Я сделала полушаг и ещё ближе прижалась к Эдварду. Мои руки запутались в его волосах, поглаживая, успокаивая, доказывая мои ответные чувства. Я так часто замечала в школе, что от его фигуры веет одиночеством, сейчас же мне хотелось показать ему, что он не одинок, что у него есть я. Что я жду каждого нового дня, каждой встречи с ним, что я приветствую его поцелуи и наши объятья, ставшие неотъемлемой частью моей жизни. Он - часть моей жизни. И так будет всегда.
Наконец, Эдвард оторвался от моих губ и притянул меня к себе.
- Я соскучился, - прошептал он мне, прижавшись губами к моему уху.
- Я тоже, - шепнула я в ответ.
Мы на секунду замерли. Как всегда рядом с ним я была и умиротворена, и взбудоражена одновременно.
- Почему тебя не было в школе сегодня? – нарушила я молчание.
Он замялся. – Об этом я расскажу тебе чуть позже.
- Всё позже, да позже, Эдвард, у нас накопилось слишком много тем для разговора, - я прижалась щекой к его рубашке, наслаждаясь ощущением его твёрдого тела под мягкой тканью. Мне было так хорошо, так спокойно.
Но что-то меня смущало. И я никак не могла понять, что же это. Как вдруг… подобно мимолётной вспышке изломанной молнии на меня снизошло осознание. Я окаменела… Его сердце... не билось…
Я вскинула голову, потрясённо уставившись на Эдварда.
- Что случилось? - недоуменно спросил он. - Белла?
- Твоё сердце! - воскликнула я, - оно... - я понизила голос до еле различимого шёпота, - не бьётся.
- Белла, - осторожно начал он, отступив назад и протянув ко мне руку. В этом жесте было столько растерянности, что я на автоматизме обхватила его холодную ладонь своими и потянула его обратно к себе. Это было похоже на то, словно я пыталась сдвинуть с места гору.
- Не отдаляйся от меня, - сказала я.
Он попытался высвободиться из моей хватки.
- Не смей от меня отдаляться, - повторила я более твёрдо, и он замер.
Мой голос как никогда звучал уверенно и решительно. - Сейчас тебе придётся говорить. Наконец-то, пришло время для откровенного разговора. И тебе лучше ответить на все мои вопросы.
- Белла...
- Что? - Я приложила его ладонь к своей щеке. - Что Эдвард?
Его глаза выражали глубокое раскаяние. - Белла, неужели ты не боишься меня?
- Ни капли не боюсь, - подтвердила я.
- А ведь тебе стоит опасаться меня. Стоит держаться подальше.
- Позволь мне решать самой, что лучше для меня. Не принимай решения за нас двоих, - я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Это был не страх, не жалость, не боль, это была злость и безысходность. - Не смей решать за нас двоих. Чтобы бы ни было, я хочу встретить это вместе с тобой. Не взваливай на себя такой ответственности.
- Ты — маленький хрупкий человечек.
- Я не так слаба, как кажется.
- Что ты вообще знаешь о силе? - Он погладил мою щёку, стирая первые слёзы, но руки не убрал. - О жизни? О людях? О подобных мне? Я пришёл сегодня, чтобы поговорить о том, кто я есть на самом деле, возможно, ты решишь, что нам больше не стоит общаться, хоть наши встречи — это всё, чем я живу, ради чего я живу. Когда ты рядом, я — это не я. Мои родные не узнают меня. Я сам себя не узнаю. В кого ты меня превратила? Ты действительно ангел, посланный спасти мою тёмную душу? А есть ли она у меня, эта душа?
- Есть, - быстро ответила я. - Есть, и моя душа неотделима от твоей. Как ты можешь даже подумать о том, что нам надо перестать общаться? Ты стал близок мне как никто. Ты стал частью моей жизни, частью меня самой. Отказаться от тебя – всё равно, что отрубить себе руку, вынуть сердце и…

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Комментарии к «Even though I try I cant let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

Я заглянул в окно. Белла сидела, склонившись над книгой. Я не мог отказать себе в удовольствии просто посмотреть на нее еще несколько минут. Она была так прекрасна, что захватывало дух. И я добровольно собирался отказаться от всего этого. Интересно, весь мир сошел с ума или лишь я один?
«Белла», - прошептал я про себя, - «я пришел испытать свою судьбу, усомнившись в незыблемости мироздания. Простит ли меня за это провидение? Не заставит ли горько раскаяться в содеянном?».
Всего лишь лет триста назад, сомневающихся сжигали. Только в отличие от людей, в костре мне гореть вечность.
Я поднял руку и постучал в окно. Белла подняла голову.
- Привет, - сказал я вежливо.
- Привет, - ответила она, откладывая в сторону раскрытую книгу. - Ты, наконец-то, решил наведаться ко мне, когда я бодрствую?
- Я тебе мешаю? Мне уйти? - я смутился.
- В тебе слишком поздно заговорил "джентльмен", - сыронизировала она. - Оставайся. Кстати, как это ты оказался здесь? Если я правильно запомнила, то моя спальня находится на втором этаже.
- Я запрыгнул в окно, - я не подбирал слова, но она похоже, совершенно не удивилась.
- Ты тренируешься, чтобы поставить рекорд по прыжкам в высоту?
- Белла, давай не будем сейчас играть словами, - я шагнул сквозь оконную раму, с интересом разглядывая комнату. В первый раз я находился здесь при свете. Собственно, я прекрасно видел и в темноте, но в электрическом освещении все выглядело иначе. Кресло-качалка улыбнулось мне как старому другу. Сколько раз я впивался пальцами в его подлокотники, чтобы не сорваться с места? Мой взгляд скользнул по старенькому компьютеру на столе. Его недавно выключили. Я еще мог слышать тихие разряды электричества идущие от системного блока.
Белла не говорила ни слова, лишь молча наблюдала за мной. А я наслаждался последними минутами спокойствия перед тяжелым разговором. Мне хотелось, как можно больше узнать о ней, пока все, что было между нами - правда, пока еще ничего не изменилось.
Вот ее кровать. Книга, раскрытая, где-то ближе к концу. Шекспир? Не слишком популярное чтение в двадцатом веке. Я был удивлен, что Белла читает Шекспира. Хотя чему я удивляюсь? Белла так не похожа на своих сверстников, что иногда кажется, она родилась не в свое время. Я пробежал первые строки сонета, на котором была раскрыта книга ...
- Так, я клялся, что ты белокура и думал, что ты светла. А ты черна, как ад, темна, как ночь, - процитировал я его последние строки.
- У этого сонета красивое начало, но конец... Шекспир странно отозвался о своей возлюбленной, - Белла сиротливо обхватила себя за плечи, как будто ей стало невыносимо жаль возлюбленную поэта.
- Да нет. Это вовсе не обвинения, это даже наоборот...
- А что тогда?
- Ну, во времена Шекспира существовали свои понятия о красоте и канонической внешности. В фаворе были блондинки. Брюнетки же обвинялись в колдовстве или просто в злом нраве, - я пожал плечами. - Это сейчас нам кажется глупыми подобные суждения, но в 16 веке люди действительно считали, что дурной скверный характер определяется по внешности.
В это время на улице погас фонарь, и освещение в комнате изменилось. Единственным источником света осталась ночная лампа за ее спиной. В ее свете Беллины волосы казалось, выплавлены из черного золота. Ветер, проникавший в комнату сквозь раскрытое окно, слегка шевелил тяжелые кудри... Я не мог отвести от нее глаз, слова сорвались с губ неожиданно, как признание ...
- Возможно, люди привыкли к златокудрым ангелам, но могу точно сказать, что знаю одного темноволосого.
- Правда? - в ее голосе почему-то слышалось недоверие.
- Да, ведь он сейчас прямо передо мной.
Я протянул руку и, мимолётно погладив ее по щеке, прошептал: Мне теперь уже не излечиться, когда рассудок от меня отказался...
Каждая буква, каждый слог, каждое слово, сказанное поэтом, были правдой. Я наклонился к ней и прошептал. - Я болею тобой, Белла. Я не могу не думать о тебе. Ты поселилась в моих мыслях, навела там полнейший беспорядок. Я не хочу, чтобы ты покидала меня, никогда. Не знаю, какая рука проведения привела тебя ко мне, почему она соединила нас воедино, я лишь знаю, что у меня нет желания отказываться от этого подарка судьбы. Ты - моя судьба.
Я никогда не решусь признаться ей...
Я должен это сделать...
Я никогда не решусь рискнуть всем этим...
Белла заслуживает откровенности....
Но как мне жить потом, если она откажется от меня?...
Так как ты жил до нее...
Но до нее я не жил...
Ее губы нашли мои, прерывая этот бессмысленный спор.
И как всегда, все вокруг потеряло свое значение, лишь только я прикоснулся ее. Как говорят люди? Перед смертью не надышишься? А мне так хотелось надышаться. Ведь завтра для нас может уже и не быть.
Значит, сейчас я должен сказать ей все. О своей любви, о которой так долго молчал. О счастье, о котором я раньше не знал. О ярких звездах, о существовании которых я даже не догадывался... И я говорил ей все, погружаясь в этот поцелуй. Позволяя себе хоть на секунду забыть о сомнениях. Давая себе право поверить во всю правильность происходящего. И Белла была со мной, она отвечала мне взаимностью. Ее губы говорили как я ей дорог, ее руки обвивали мою шею.
- Я соскучился, - прошептал я, вдыхая восхитительный запах ее волос, смешанный с запахом ее крови.
- Я тоже, - шепнула она в ответ.
Мы постояли некоторое время молча, наслаждаясь взаимным признанием.
- Почему тебя не было в школе сегодня? - нарушила она молчание.
- Об этом я расскажу тебе чуть позже.
«Позже, чуть позже, я расскажу тебе обо всем. О том, что я не хочу говорить, и о том, что ты не хочешь знать. Дай мне еще чуть-чуть побыть с тобой, прежде чем я ступлю за черту, за которой быть может, уже не будет нас...».
- Всё позже, да позже, Эдвард, у нас накопилось слишком много тем для разговора...
Она прижалась к моей рубашке и замерла. Мы стояли в тишине омываемые потоками свежего ветра и наслаждались близостью друг друга.
Тишина... Спокойствие... Вечность...
Внезапно Белла напряглась и потрясённо отпрянула от меня. Её глаза округлились от удивления и шока, губы изогнулись в попытке произнести хоть слово.
- Твоё сердце! – наконец воскликнула она и тут же, словно устыдившись собственной реакции, понизила голос до едва различимого шёпота. - Оно... не бьётся.
Я разомкнул объятья, отрешившись от всего, участвуя в происходящем, будто сторонний наблюдатель.
«Ну, вот и все», - подумал я, отстраняясь от Беллы. – «Сейчас она отвернётся от меня. Сейчас на её лице удивление сменится страхом. Сейчас она закричит, бросится вон из комнаты, позовёт отца. И как только за ней закроется дверь, я исчезну из её жизни… навсегда…».
У меня не было больше права выбора и не было пути назад.
Я собрал всю свою волю в кулак и шагнул назад, давая Белле свободу, выпуская ее из своих объятий. Лишь на долю секунды я замешкался, и моя рука осталась висеть в воздухе, протянутая к ней, словно тем самым я пытался удержать ускользающую удачу, которая до сих пор сопутствовала мне.
Беллины глаза удивлённо распахнулись шире, руки взметнулись и тонкие пальчики, обхватив мою ладонь, потянули обратно. Я приказал себе не двигаться, не касаться её. Всего одна уступка и я буду жалеть об этом вечность. Но я так хотел обнять ее и так боялся что, обняв, уже не смогу отпустить. Раз побывав в раю, ты никогда уже не захочешь ступить на грешную землю, не покинешь его добровольно… А я стоял на пороге изгнания…

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Комментарии к «Even though I try I cant let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

Позже, когда я вспоминал о дороге с поляны назад в дом Беллы, мне казалось, я не помню ничего, а потом внезапно обнаружилось, что каждая минута, каждая секунда запечатлелись в моей памяти. Я успевал охватывать взглядом каждую деталь по дороге. И цвет листьев под ногами, и песню ветра и ее дыхание.
Вернувшись, я медленно опустил ее на кровать... и не смог разомкнуть объятий. То ли Белла, обвив мою шею, не желала отпускать меня, то ли это мои руки взбунтовались... Я не знал. Я знал лишь одно - отпустить ее я не смогу. И я лег рядом, прижав ее к себе и перестав дышать.
Мне безумно хотелось сказать ей о своей любви, и я закрыл глаза, окунувшись в чувства в поисках слов. И они пришли, и зажили своей жизнью. Это не они следовали за мной, это я следовал за ними.
- Белла, - прошептал я.
- Эдвард, - ее голос был серебряным.
- Я хочу рассказать тебе сказку, моя Белла.
- Расскажи, - она крепче прижалась ко мне и закрыла глаза.
-Слушай. Однажды вампир влюбился в девушку. Она ответила ему взаимностью. Подарив целый мир в подарок. И вампир превратился в волшебника, ему сделались подвластны и время и пространство. Она стояла у окна в своей комнате и смотрела на дождь, он подошел к ней, обнимая сзади, прижимая к себе. Она закрыла глаза, а когда открыла их.… За окном шел снег... Они были в маленькой деревенской гостинице, на севере Франции. Она могла видеть далекие кукольные домики. В окнах отражались рождественские елки. И тишина, лишь слегка потрескивал камин. Рождество... Это была одна из тех волшебных ночей любви, для которых финал не имел никакого значения. Потому что все, что происходило, было одинаково прекрасно. Она закрывала глаза и не могла утаить ни одного стона: не могла и не хотела. Это была та ночь, когда девушка впервые стала принадлежать вампиру. И когда это произошло, когда они, наконец, стали одним целым, они объявили себя мужем и женой. Не перед людьми - ибо, что им до людей? И не перед Богом, ибо, что Богу до них? А перед Судьбой, которая соединила их вместе.
Я лежал в темноте, прижав Беллу к себе. По потолку скользили ночные тени. В окно стучался дождь. Я слушал ее дыхание и стук ее сердца. Каждый его удар, оправдывал мое существование. А я переживал по новой свою жизнь, смиряясь со всем, что происходило со мной. Со всем, что я совершил по своей воле и со всем, что сделал случайно. Если моя дорога в конце привела меня к ней, значит, она была единственной верной для меня, и я был счастлив, что прошел ее.
Я принял все: и хорошее и плохое. Сейчас, оглядываясь назад, я понимал, что ничего не было напрасно. Страх смерти, боль превращение вампира, ужас своей первой жертвы - все это должно было произойти, для того, чтобы сейчас я мог слышать, как ее сердце бьется для нас двоих.

*****

Первые лучи солнца скользнули по ее лицу. Я увидел, как ресницы отбросили длинные тени на ее бледных щеках. Эти тонкие полоски заставили меня сжаться от непередаваемой нежности.
Внизу послышались шаги Чарли. Черт возьми, я так погрузился в свое счастье, что совершенно позабыл, что мы в доме не одни. Я бесшумно, чтобы не разбудить ее, спрыгнул с кровати и прижался спиной к стене так, чтобы открывшаяся дверь скрыла меня.
Чарли постучался. Белла беспокойно перевернулась на другой бок и прошептала. - Мне безразлично кто он, я люблю его...
Ее отец постучал снова. Белла протянула руку туда, где пять минут назад, лежал я. Ее рука нащупала лишь воздух. Она моментально села на кровати, раскрыв глаза. На лице её отразилось такое чувство потери, что я растерялся.
- Беллз, - не выдержал за дверью Чарли, - с тобой все в порядке?
- Да, папа, - выдавила она.
- Можно я войду? - настаивал он. Что с ее голосом? Уж не заболела ли она?
Заболела? Вот тут я перепугался. Я постоянно забывал, как хрупок человеческий организм. Мысль о том, что Белла может заболеть, даже не приходила мне в голову. Но Чарли человек, и если его дочь выглядит странно, он совершенно справедливо предполагает, что она могла заболеть. А может, она и вправду простудилась ночью на поляне? Я заскрежетал зубами. Никогда себе не прощу.
- Входи, папа. - Белла сидела на кровати, обхватив себя руками за плечи.
- Белла, ты что спала в одежде? - Чарли изумленно уставился на ее джинсы и рубашку.
- Я уснула с книгой, поспешно ответила она, опуская глаза. Ее голос звучал странно, словно она вот-вот расплачется.
- С тобой все в порядке, Беллз, ты хорошо себя чувствуешь? - настаивал Чарли.
- Да, папа, все в порядке.
- Может, хочешь сегодня остаться дома? Как-то ты странно выглядишь.
- Нет, нет, - ее голос был таким безжизненным, что мое сердце болезненно сжалось, - я сейчас соберусь и поеду в школу.
- Уверена, Беллз? - попытался настаивать ее отец.
- Совершенно уверена.
- Ну, хорошо, если будешь себя плохо чувствовать, не сиди в школе, возвращайся домой.
- Конечно, папа.
- А и еще, я дежурю сегодня ночью, может мне стоит отменить дежурство? Все-таки мне не нравится, как ты выглядишь.
- Все в порядке, честное слово, - Белла сделала над собой усилие, и ее голос звучал ровно и спокойно. Но меня в отличие от ее отца это не обмануло. Я видел, что она вот-вот разрыдается.
- Ты просто никогда не видел меня такой невыспавшейся.
- Ну, хорошо, - успокоился Чарли, - тогда я поехал, но все-таки, если что...
- Да, да… я вернусь домой, - заверила его Белла. - Хорошего тебе дня. И будь осторожен.
- Я всегда осторожен. Пока, Беллз.
Когда дверь за ним закрылась, Беллино лицо исказилось как от боли. Она прижала руки к губам в попытке подавить рыдание.
- Что случилось Белла? Что произошло? - Я бросился к ней.
В ее глазах загорелось такое счастье, что я от неожиданности застыл на месте.
- О, Эдвард, - она протянула ко мне руки, - значит, это был не сон.
- Не сон, - подтвердил я, прижимая ее к себе.
- Значит, все это правда, - продолжала допытываться она. - Ты был сегодня ночью в моей комнате? Ты носил меня на ночную поляну? Ты рассказал мне сказку? Самую прекрасную сказку в моей жизни. И ты сказал..., что ты... вампир? - Последнее слово она произнесла нерешительно, но без тени страха.
- Да, Белла, это не сон, - мне стоило огромных усилий заставить свой голос звучать спокойно, - это все - правда. Я вампир.
Ее реакция застала меня врасплох.
- Слава Богу, - прошептала она, обвивая меня руками за шею.
- Слава Богу? - растерялся я. - Скорее дьяволу!
- Какое это имеет значение, Эдвард? - ответила она - Ты есть, ты со мной, ты здесь. Все остальное, ничего не значащие детали.
- Белла, прошептал я, и, повинуясь внезапному инстинкту, приложил голову к ее груди, слушая ее сердце.
- Эдвард, когда я проснулась, - ее руки перебирали мои волосы, - и мои пальцы нащупали лишь пустоту, мне показалось, что все это был сон. Такой прекрасный, такой яркий, такой настоящий, но всего лишь… сон. И я пожалела, что проснулась, что не осталась в нем навсегда. И я не знала, как мне жить дальше.
Я поднял глаза и, ошарашено посмотрел на нее. Она повторяла мои вчерашние слова, она озвучивала мои вчерашние страхи, она переживала мою вчерашнюю боль. Я взял ее плечи в свои руки.
- Белла, это не было сном. Все - правда. От первого и до последнего слова.
Я не человек. Это правда.
Я вампир. Это правда.
Она обняла меня, и мы долго сидели в тишине. Наконец, я с трудом оторвался от нее.
- Белла, сегодня вторник, вообще-то, нам полагается идти в школу. Мир не зависит от нас, что поделаешь. И он не изменился. Наверно, нам стоит уже собираться. Приедем ко второму уроку.
Белла посмотрела на меня так, словно я только что объявил ей, что два плюс два будет пять.
- Что ты, Эдвард, мир изменился, он стал совершенным, ведь в нем теперь есть ты, - совершенно серьезно ответила она. И опять, небо опустилось до уровня моих рук. Я мог прикоснуться к любой звезде. Но больше всего мне хотелось взять одну из них и подарить ей.
- Но в одном ты прав: в школу нужно собираться. Знаешь что, отвези меня сегодня, пожалуйста.
Я засиял от радости, но очень быстро спохватился
- Белла, ты представляешь, что подумают о нас, точнее о тебе, если мы приедем вместе да еще ко второму уроку?
- Представляю, спокойно ответила она. Пусть думают. Все это правда. А то, что еще нет, станет ею очень скоро.
- А то, что не правда, станет ею очень скоро. - Задумчиво повторил я.

*****

Я ждал ее внизу в машине. Откровенно говоря, больше всего мне хотелось взбежать по лестнице, сгрести ее в охапку и унести вниз на руках, но я не был уверен, что ей это понравится. Моя душа радостно пела, мне хотелось жить, мне хотелось дышать. Небо было восхитительно голубого цвета, воздух наполнен свежими ароматами, кружащими голову. На ум пришли строчки из песни Биттлз:

There were birds, in the sky
But I never, heard them singing,
till there was you…

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

*****

Народу на школьном дворе было великое множество. День был не дождливым, и люди, так чувствительные к перемене погоды, спешили насладиться свежим воздухом.
Из-за этого, наш приезд в школу получился несколько более шумным, чем мне хотелось бы. Я и так привлекал слишком много внимания, и мне это не нравилось. Я обошел машину вокруг и открыл перед Беллой дверь. Почему-то за последние 30 лет элементарные законы вежливости окончательно вышли из моды. И этот простой жест, как правило, вызывал бурную и разнообразную реакцию окружающих. От восторженной - у девушек, до довольно злобной - у представителей мужского пола.
Ну, и пусть себе злятся. Все эти правила, когда-то имели под собой вполне логичное объяснение. Их придумал не я, их приняли ещё задолго до моего рождения. Когда-то мужчина перед пожатием руки всегда снимал перчатку, и это не было простым жестом вежливости. Обнажая руку, мужчина тем самым показывал, что в ней не спрятано оружие. Словом, были вещи, в которых я не собирался следовать странностям современной моды. Отношение к даме, безусловно, входило в их число.
Итак, я открыл перед Беллой дверь. Она вышла на морозный воздух и поежилась. Инстинктивно я обнял ее за плечи и прижал к себе. Проводив до класса, и дождавшись начала ее урока, я вернулся в машину. Вторым уроком у меня была физкультура. Ее я не посещал. Несмотря на прелагаемые мной усилия, одноклассники все равно ощущали, что я отличаюсь от них. А что было бы, если бы я, например, попал на школьные соревнования? Как я смог бы скрыть, что раз в 10 сильнее и быстрее их? К счастью, Карлайлу удалось освободить нас всех от занятий спортом, так что эти уроки мы прогуливали на законном основании.
Я включил тихую музыку и откинулся на сидение.
- Ну, все, кончай прятаться, я все равно знаю, что ты здесь, - мне было весело.
- А я и не прячусь, - ответила Элис, поднимаясь с заднего сидения. - Я отдыхаю.
- Ага, и часто ты забираешься в мою машину, что бы отдохнуть? - поинтересовался я.
- А часто ты забываешь закрыть машину, - огрызнулась сестра. Я тут, между прочим, ее уже пол часа охраняю.
- Ну, Элис, - я закатил глаза, - ты что, серьезно думаешь, что у кого-то хватит смелости, или не хватит мозгов, и он осмелится угнать мою машину? Не смеши меня!
Меня боялись. Несмотря на то, что я никогда не дрался и не задевал других, меня боялись. Разумеется, никто и не догадывался, что я всегда уходил от конфликта, потому что опасался случайно в угаре драки не рассчитать силу, и кого-нибудь убить. Просто все знали, что со мной лучше не связываться.
Однажды, какой-то, не в меру смелый подросток все-таки прижал меня к стене, обставив ситуацию таким образом, что я не мог не отреагировать на его оскорбления, нанесенные при большом скоплении народа. Если бы я спустил ему такое поведение с рук, любой бы имел право обвинить меня в трусости. Разумеется, этого допустить я не мог. Пришлось взять за ворот куртки и слегка потрясти его над землей. С тех пор, меня не то, что не задевали, вообще старались обходить стороной.
- Эдвард, - снова начала Элис, - ну, можно мне наконец с ней познакомиться?
- А что, для тебя это так важно?
- Ну, во-первых, да, это для меня важно. Мы с Беллой будем очень близкими подругами. А во-вторых, Эдвард, ну что за странное поведение, долго ты будешь ее скрывать от семьи?
Я оторопело уставился на нее.
- Между прочим, Белле у нас очень понравится, - наблюдая за моей реакцией, пропела сестра. - Только ты купи новую голубую вазу в коридор. Эту Белла разобьет. Ничего страшного, конечно, никому эта ваза особенно не нравится, но ты же знаешь Розали, ей только повод дай.
- Ого, - я несколько растерялся, - Элис, я не уверен, что она готова к этому. Ну, как ты себе это представляешь? «Дорогая, Белла, я и моя семья, состоящая из семи вампиров, приглашаем тебя сегодня на ужин?».
- А почему бы тебе не перестать принимать решения за других и не спросить ее саму?
- Потому что я мужчина, Элис. И именно я принимаю решения, так же как и беру на себя ответственность за них, - серьезно ответил я.
- Ну, и кто с тобой спорит? - пожала плечами сестра. – Принимай, пожалуйста, только Беллино мнение не забудь спросить. Что-то мне подсказывает, что оно будет отличаться от твоего.
- Ну, ладно - сдался я, - я спрошу.
Но Элис мне не ответила. Я поднял голову и увидел, что ее зрачки неестественно расширенны, а взгляд расфокусирован. Сейчас она меня не слышала.
Я набрался терпения и перевел взгляд на приборную панель машины. Не люблю смотреть на Элис, когда она уходит в будущее. Мне кажется это очень личный процесс.
- Эдвард, - через несколько минут сонным голосом произнесла она. Похоже она еще не совсем вернулась в наше измерение. - Кто такой Бен?
- Парень, который нравится Анджеле, она подруга Беллы. А что ты видишь?
- Нож… драка… пьяные подростки… кровь... Я не могу увидеть более точно, - она поморщилась, как от боли. - Я вижу рядом с ним Беллу и еще, какую-то девушку. Вероятно, это и есть Анджела.
- Элис, - я в ужасе схватил сестру за плечи, - что еще ты видишь? Белле будет угрожать опасность? Напрягись, прошу тебя.
- Нет, - монотонно ответила сестра, - не будет. Белла с Анджелой останутся в клубе. На улицу выйдут только парни. Поговорить...
- Как название клуба? - Я уже знал, что мне делать.
Элис закрыла глаза.
- Я не вижу, - прошептала она.
- Постарайся, будь умницей, - уговаривал я сестру. Черты Элис исказились.
- «Даблин», - наконец прошептала она. - Клуб называется «Даблин».
- Спасибо, - я отпустил ее плечи.
Минут десять мы молчали. Я, переваривая услышанное. Элис, приходя в себя.
- Ты пойдешь с ними? - наконец спросила она.
- Обязательно, - ответил я. - Ты только посматривай на Беллино будущее время от времени, пожалуйста.
- Конечно, - улыбнулась сестра.
В это время оглушительно прогремел звонок, оповещая о начале перемены.
- Меня будет искать Джаспер, - пропела Элис и выскочила из машины. Через минуту она постучалась в боковое окно. Я опустил стекло. Ее лицо выражало озадаченность.
- Картинка поменялась, - сообщила она. - Только как-то очень быстро. Тебе понравится в «Даблине». Ну, я побежала. А и еще, - на ее губах заиграла довольная улыбка. - Ты все-таки купи синюю вазу.

*****

В столовой я, наконец, увидел Беллу. Она шла в сопровождении Джессики, и на ее лице застыло какое-то странное выражение. «Ну что еще случилось», - расстроился я и нырнул в мысли ее подруги.
Таак, все ясно, Джессика не стеснялась в выражениях, когда думала о нас с Беллой. Представляю, что она ей наговорила. Ну, почему этой девчонке, всегда есть до всего дело? Белла напряженно оглядывалась по сторонам, словно разыскивая кого-то в толпе. Увидев меня, она просияла.
-Ооо, удаляюсь, удаляюсь, - пропела Джессика. О том, что между ними ничего не было, она может рассказать своей бабушке. Я никогда не видела Калена таким довольным.
Еще немного, и я перестану вести себя с ней по-джентельменски, раздражено подумал я, направляясь к Белле.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Я лежала на плече Эдварда. Кончиками пальцев я водила по его груди. Мне нравилось ощущать стальные мышцы под тонкой преградой одежды. Его тело всегда вызывало у меня восхищение, теперь я знала, что это было тело вампира. Прекрасно сложенное, наполненное сокрытой сдерживаемой силой, совершающее чёткие вымеренные движения, словно он тщательно обдумывал каждое.
Эдвард… мой Эдвард оказался вампиром. Такого варианта я не рассматривала. Меня это вовсе не пугало. Что я вообще знаю о вампирах? Всю «киношную» ерунду я отмела за раз. Нет, свои знания я никак не могла соотнести с Эдвардом. Поэтому мне не хотелось делать изначально неправильных выводов. Пусть он мне всё про себя расскажет сам. Вот тогда я пойму, в чём ошибалась, а в чём нет.
Я дотронулась до руки, обвела костяшки пальцев и двинулась вверх к предплечью. Какая холодная кожа, но шелковистая и приятная на ощупь. Там, где я задерживалась, она становилась теплее от моих горячих прикосновений. Я обхватила его руку чуть повыше локтя. Пальцы сжались вокруг крепкого бицепса. Эдард был стройным, но не мускулистым на вид, однако то, что ощущали мои пальцы, говорило об огромной силе и определённой несокрушимости.
Он не демонстрировал силу. Конечно, ему было сложно жить в этом мире людей, вероятно, он от многого отказался, в первую очередь от права быть самим собой. А мне хотелось, чтобы рядом со мной он возвратил его себе.
Конечно, теперь, после его признания, многое стало понятным. Его нечеловеческая мощь, быстрая стремительная реакция, острое зрение, отменный слух, грациозность хищника под маской человечности.
Эдвард назвал себя опасным, предложил мне держаться от него подальше.
Но разве мог он причинить мне боль?
Нет, не мог. Это я знала точно. Возвращаясь с поляны, несясь обратно к моему дому, он прижимал меня к себе так, словно я была самой драгоценной ношей на свете. Иногда он останавливался, чтобы поцеловать меня. От его нежности сердце сладко сжималось.
Я вспомнила, как наступала на него на поляне и улыбнулась. Растерянный Эдвард, да таким я его никогда не видела.
- Белла, - прошептал он.
- Эдвард, - я наслаждалась звучанием собственного имени в его устах.
- Я хочу рассказать тебе сказку, моя Белла.
- Расскажи, - его голос убаюкивал, а я изо всех сил противилась подкрадывающемуся сну.
- Слушай, - начал он. - Однажды вампир влюбился в девушку. И она ответила ему взаимностью, - начало обнадёживало, оно было так похоже на нашу историю. – Подарив ему целый мир в подарок. И вампир превратился в волшебника, подчинив себе и время, и пространство. Однажды, девушка стояла у окна своей комнате, следя за потоками дождя сбегающими вниз по оконному стеклу. Он подошел к ней, обнял и прижал к себе, - руки Эдварда сильнее сжались вокруг меня. - Она закрыла глаза, а, открыв, увидела, что за окном шел снег...
Я как заворожённая слушала его историю. Словно собственными глазами видя изменившийся пейзаж за окном.
- Они были в маленькой деревенской гостинице на севере Франции. Она могла видеть далекие кукольные домики. В окнах отражались рождественские елки. И тишина, лишь слегка потрескивал камин. Рождество...
Мои веки отяжелели… перед глазами заплясали весёлые языки пламени, треснуло полено, и сноп искр взметнулся вверх. Я почувствовала холодное прикосновение рук к своим обнажённым плечам. Обернувшись, я увидела Эдварда. Он притянул меня к себе. Прижал крепче. Зарылся лицом в мои распущенные волосы. Вдыхая их аромат. Мои ладони проникли под его рубашку. Пуговицы поддались, легко выскакивая из петель. Он целовал мою шею. Провёл губами по плечу. Я смотрела, как за окном медленно падает снег, опускаясь на крыши пряничных домиков. Его ладони двинулись вниз к бёдрам и обратно. Я ощутила, как пальцы ловко распутывают завязки платья у меня на спине…
Это была та ночь, когда я впервые стала принадлежать вампиру. И когда это произошло, когда мы, наконец, стали одним целым, мы объявили себя мужем и женой. Не перед людьми - ибо, что нам до людей? И не перед Богом, ибо, что Богу до нас? А перед Судьбой, которая соединила нас вместе.

*****

Стук заставил меня поморщиться. Сладкий сон ускользал, а мне так не хотелось отпускать его.
Стук повторился. Стучали в дверь. Ох, сколько же сейчас времени. Это, наверное, отец. Я перевернулась на спину, пытаясь дотянуться до Эдварда, чтобы предупредить его о приближении Чарли. Моя рука коснулась пустоты.
Сон окончательно ушёл. Я резко села на кровати. Где Эдвард?
- Беллз, - прозвучало из-за двери, - с тобой всё в порядке?
- Да, пап, - меня охватила паника. Где Эдвард?
- Можно я войду? – деликатно спросил Чарли.
- Входи, пап, - я обхватила себя за плечи, вертя головой по сторонам. Где же Эдвард? Взгляд наткнулся на распахнутое окно.
- Белла, ты что спала в одежде?
Я подскочила. Голос отца напугал меня, я полностью погрузилась в свои мысли, совсем забыв о том, что Чарли вошёл в комнату. Опустив голову, я обнаружила, что одета в джинсы и рубашку.
- Я уснула с книгой, - моя рука метнулась к тумбочке, я продемонстрировала Чарли сборник сонетов и положила его обратно. Взгляд переместился на шкаф. Нет, это совсем глупо.
- С тобой всё в порядке, Беллз, ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, пап всё в порядке, - дико хотелось вскочить и заглянуть под кровать.
- Может, хочешь сегодня остаться дома? Как-то ты странно выглядишь…
- Нет-нет, - протянула я, - я сейчас соберусь и поеду в школу.
- Уверена, Беллз? - попытался настаивать Чарли.
- Абсолютно, - мои глаза всё ещё шарили по комнате в поисках мест, где мог спрятаться Эдвард.
- Ну, хорошо, если будешь себя плохо чувствовать, не сиди в школе, возвращайся домой.
- Обязательно, - я была на грани слёз, а вдруг это всего лишь приснилось мне.
- А и еще, я дежурю сегодня ночью, может мне стоит отменить дежурство? Все таки мне не нравится, как ты выглядишь.
Я попыталась придать своему голосу заряд бодрости и энтузиазма, хотя на самом деле, мне хотелось зарыдать во весь голос от отчаянья. Я повернулась и взглянула на отца первый раз с тех пор, как он зашёл в комнату. - Все в порядке, пап, честное слово!
- Ну, хорошо - успокоился он, - тогда я поехал, но все-таки если что...
- Да-да, вернусь домой, - заверила я его и добавила. - Хорошего тебе дня. Будь осторожен.
- Я всегда осторожен. Пока Беллз.
После того, как за ним закрылась дверь, я дала волю нарастающей истерике, прижав руку к губам, заглушая рвущийся наружу всхлип.
- Что случилось, Белла? Что произошло? – рядом со мной возник Эдвард.
Со счастливым вскриком я кинулась к нему. Родные руки встретили меня крепким, но нежным объятьем.
- Ох, Эдвард, значит, это всё-таки был не сон, - отчаянно зашептала я, покрывая поцелуями его лицо.
- Не сон, - Эдвард усадил меня к себе на колени и принялся качать, словно успокаивал маленького ребёнка.
- Значит все это, правда. Ты был сегодня ночью в моей комнате? Ты носил меня на ночную поляну? Ты рассказал мне сказку? Самую прекрасную сказку в моей жизни. И ты сказал..., - я слегка запнулась, - что ты... вампир?
Эдвард отстранился, внимательно наблюдая за мной. – Да, Белла, это не сон. Всё это правда. Я не человек. Я вампир.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

*****

Столь эффектного появления на школьной стоянке школа города Форкса ещё ни разу не видела. Мы практически влетели на неё. Сабвуфер бился о стенки багажника. Взвизгнули тормоза. Один точный манёвр и серебристый вольво встал ровно посредине между розовым BMW и громоздким внедорожником. Рёв мотора перекрыл сумасшедший ритм громкой музыки, разрывающей салон. Эдвард радостно рассмеялся. А я улыбнулась в ответ. Мне определённо нравилось наблюдать за его ребячеством. Я знала, что он мог позволить себе быть таким лишь со мной. И меня это несказанно радовало.
Я потянулась к ручке двери, но голос Эдварда остановил меня на полпути.
- Не надо, я сам.
- Как пожелаешь.
Он вновь превратился в того элегантного, сдержанного человека, которым я привыкла его видеть.
«Вампира», - поправила я себя. – «Не человека».
Эдвард заглушил мотор и, потянувшись ко мне, заложил выбившуюся прядку волос мне за ухо, затем дотронулся до молнии, потянув вверх, и застегнул верхние кнопки на воротнике моей куртки. От его прикосновений я вся разомлела.
«Заботливого вампира», - вновь поправила я себя.
Открыв дверь, Эдвард галантным жестом протянул раскрытую ладонь. Я приняла его помощь.
Холодный уличный воздух неприятно контрастировал с уютным теплом салона.
- Сегодня на удивление холодно, - поёжилась я.
- Я не чувствую холода, - просто сказал Эдвард.
- Ещё одна из твоих особенностей?
- Да, ещё одна.
- А их вообще много?
Он пожал плечами. – Не считал. Постепенно узнаешь.
Эдвард приобнял меня и деликатным движением направил ко входу в школу. Высыпавшие на первой перемене на улицу школьники, с любопытством разглядывали нас. Я увидела ошарашенные лица одноклассников. Интересно, что они подумали насчёт нашего позднего совместного приезда? Теперь я уже боялась это представить.
Эдвард проводил меня до класса. К сожалению, совместных занятий у нас сегодня не предвиделось, поэтому он, прошептав мне на прощание: Встретимся на большой перемене, убежал на свой урок.
Всю литературу Джессика бросала на меня косые взгляды. Понаблюдав за остальными, я заметила, что и они поглядывали в мою сторону. Нахмурившись, я уткнулась в конспект, стараясь, лишний раз не смотреть на одноклассников.
Прозвенел звонок, и класс быстро опустел. Почти никого не осталось. Почти – за исключением Джессики, которая стояла в дверях, подкарауливая меня. На её лице растянулась вежливая улыбка «мимо не проскочишь, не надейся». Глаза сверкали в предвкушении разговора. Я мысленно застонала, но, собравшись с силами, закинула рюкзак на плечо и двинулась к выходу.
- Привет, - пропела Джессика, загородив выход, - а я решила тебя подождать.
- Привет, - ответила я, сдерживая уже готовый вырваться стон.
- Белла, давай рассказывай, - начала Джессика. – Что было?
Я мысленно присвистнула. Ох, Джесс решила на этот раз обойтись без предысторий, перейдя к самому основному. Обычно она действовала деликатнее.
- Ты о чём?
- Как о чём? Ты и Эдвард, заявляетесь в школу вместе… кхм… ко второму уроку. Ты выглядишь так, словно засыпаешь на ходу, он выглядит так, будто выиграл миллион.
- Не придумывай, - возмутилась я.
- Да, я не придумываю, я говорю, как есть, - быстро нашлась Джессика. – Вид у тебя, сонный. А у него: довольный. Сразу видно, что прошедшей ночью ты его осчастливила.
Я склонила голову на бок, посмотрев на неё в упор. – И как, по-твоему, я его осчастливила? К чему это ты клонишь?
Джессика подняла руки в примиряющем жесте. – Белла… ну Белла… я ни к чему не клоню. Просто мой долг, как подруги, напомнить тебе, что стоит быть аккуратной в таких вещах. Я надеюсь, вы предохранялись?
Теперь я застонала уже вовсе не мысленно. – Джес-си-ка!
- Белла, не обижайся, я тебе добра желаю.
- Джесс, я, правда, ценю, но пока твои «добрые советы» вовсе ни к чему. Ничего не было.
- А Эдвард, хорош, не постеснялся привести тебя в школу лично, - произнесла задумчиво она, словно и не слышала моих объяснений.
- А что тут такого? – возмутилась я.
- Как что? Пойдут разговоры. Вам надо действовать аккуратнее.
- Нет повода, нет разговоров, - я не знала, как бы ей помягче намекнуть, что это не её дело.
Я сделала шаг вперёд, намереваясь выйти из класса. Ей не оставалось ничего иного, как отступить, но стоило мне оказаться в коридоре, как она устремилась за мной. Нагнав меня, Джессика, по-дружески, продела руку мне под локоть и для пущего эффекта, потрясла наши сплетённые руки, хихикнув.
- О, Белла, ну расскажи же мне, как всё прошло?
- Джессика, ты, что, не понимаешь? Я тебе несколько раз повторила, что ничего не было!
- Ох, Белла, не рассказывай. Кого ты выгораживаешь? Ты можешь мне полностью доверять. Ты просто, видимо, не понимаешь всех масштабов происходящего! Эдвард Каллен наконец-то решил обратить внимание на окружающих девушек, из всех он выбрал тебя, и ты утверждаешь, что он не предпринимал никаких попыток к сближению? Что ничего не было? Ты что ослеплена? У него заглавными буквами на лбу написано: СЕКС.
Мы почти подошли ко входу в школьную столовую, подруга всё не умолкала. - Все раньше думали, что ему нравятся девушки постарше. Он ни с кем нигде не появлялся. А теперь он с тобой, и вы везде и всегда вместе. Он просто ест тебя глазами, - на этих словах я скосила взгляд на тараторящую Джессику. – Да-да, и не пытайся отрицать. Тебе, может со стороны не видно, но мне и так понятно. Только вот что, ты хочешь мне тут доказать, что между вами ещё ничего не было. Ха! Слабо верится, - она повернулась ко мне.
Ох, Джессика, то, что было этой ночью между мной и Эдвардом, гораздо ценнее и важнее того, о чём ты подумала.
- Мне нечего тебе доказывать, Джесс, и опровергать я тоже ничего не буду, раз уж ты всё за нас решила и сделала свои выводы.
Мой взгляд скользнул по толпе и задержался на знакомой фигуре. Эдвард стоял, прислонившись плечом к стене и сверлил пристальным взглядом мою собеседницу. О, Господи, надеюсь, он ничего не слышал из того бреда, что несла Джесс. Эдвард перевёл взгляд на меня, выражение его лица сразу же изменилось. Он более не хмурился. Легко оттолкнувшись от стены, он, улыбаясь, грациозной походкой направился к нам.
Джессика, заметив, что мой внимание потеряно, обернулась посмотреть в ту сторону, куда глядела я.
- Оууу, - протянула она, - удаляюсь-удаляюсь…
Заговорщицки подмигнув мне на прощание, она с видом всезнающего человека скрылась за дверьми столовой.

Комментарии к «Even though I try I cant let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

После школы я отвез Беллу домой и проводил ее до двери.
- Так я зайду вечером? - нерешительно спросил я, остановившись у ее порога.
- Вечером? А сейчас ты куда?
Мне показалось или она была огорчена?
- Ну, тебе же надо поесть, сделать уроки, принять душ, отдохнуть от моего общества, в конце концов.
- А... - Белла облегченно вздохнула и решительно взялась за дверную ручку, - понятно. Значит так: поесть я могу и с тобой... - я радостно улыбнулся, - сделать уроки я тоже могу с тобой, принять душ ...
- Ты тоже можешь со мной, - радостно закончил я... и осекся.
Белла вспыхнула и смущенно улыбнулась. Несколько минут мы смотрели друг на друга, а потом расхохотались.

*****

В гостиной было тихо. Белла, не задерживаясь, направилась на второй этаж в свою комнату. Я последовал за ней. Это было очень странное ощущение, ведь я еще ни разу не попадал к ней через дверь. Я оглядывался по сторонам, мне интересны были все детали, ведь это часть ее жизни.
На стенах то тут, то там висели репродукции картин. Эта коллекция была слишком разношерстна, чтобы предположить, что ее собирал один человек. Впрочем, даже не коллекция, так, несколько репродукций. Пасторальный пейзаж с одинокой пастушкой, вполне мог быть получен в наследство от какой-нибудь бабушки. Много различных лестниц, нарисованных без учета законов физики, похоже на Эшера, - вероятно, выбор Рене, Беллиной мамы. Ну, картина с Белым домом на переднем плане, могла быть только трофеем Чарли, за какие-нибудь выдающиеся заслуги. Возле Беллиной комнаты висела картина Сальвадора Дали "Лебеди отражающие слонов".
- Дали, - констатировал я. - Любишь Дали?
- Да, люблю, - просто ответила она. - Вообще, я отдаю предпочтение пейзажам. Люблю красивые сады, беседки с вычурной резьбой, увитые растениями и цветами. Классика, а не сюрреализм. Но для Дали я сделала исключение. Его работы уникальны. Есть в нем что-то особенное. И дело даже не в том, что он видит мир иначе, чем другие люди. Скорее всего, дело в том, что он не боится это демонстрировать. Но он не только признается в этом. Он еще и не стесняется в выражениях. Понимаешь? Его картины - раскрытое окно в его сознание, которое с ужасающей точностью отражает нашу искаженную реальность.
- Мне ещё так много надо узнать о тебе, Белла, - подумал я и вздрогнул от звука собственного голоса. Оказывается, я произнес эти слова в слух. – Интересный выбор картины…
Я на секунду задумался. Любое искусство всегда имеет обратную сторону. Картины Дали имели не одну. Это было великое множество повторяющихся обратных сторон, которые невозможно оценить за один раз. Чтобы хоть немного понять Дали, приблизится на миллиметр к скрытому посылу его творений, стоит провести немало времени за созерцанием хотя бы одной из его картин.
- Где бы ты не находился, знай, что ты там есть, смотри внимательнее, можешь увидеть большее...
- Две стороны одной медали, - подхватила она. - Смотри глубже, окружающее тебя иллюзорно, за внешним фасадом скрывается иная суть. Знаешь порой я думаю, а уж не вкладываем ли мы больший смысл в произведение творца, чем он там изначально заложен.
Больший смысл чем был заложен творцом? Да, она продолжала изумлять меня все больше и больше. К творцу у меня накопилось много вопросов. Например,что он имел в виду, когда создавал меня и мне подобных? Какой смысл вкладывал в наше существование...? Я иронично рассмеялся про себя. Но он так долго молчал, не отвечая ни на один из них, что заставил меня усомниться в своем существовании...
- Прозвучало так, словно ты заговорила о Боге, - грустно сказал я.
- Нет, я всего лишь о Дали.
- Да, Белла, творчество Сальвадора Дали, безусловно, заслуживает внимания. Счастливейший человек, один из немногих, чей гений был признан еще при жизни. Но Сальвадор Дали не был бы самим собой, если бы это для него хоть что-нибудь значило. Он был богат и предпочитал скорее эпатировать публику, чем купаться в ее восторгах. Он снискал славу человека эксцентричного, даже странного... Я тоже люблю его картины.
- Ну, еще одна деталь, по поводу которой мы сходимся во мнениях, - произнесла она, ну, когда я перестану удивляться, что мы думаем одинаково.
Войдя в комнату и бросив рюкзак на пол, она подошла к шкафу.
- Отвернись пожалуйста, попросила она, я соберу одежду что бы переодеться после душа.
- Конечно, - я встал к ней спиной и принялся изучать трещины на стене.
- Эдвард, - наконец, позвала она, я хочу сходить искупаться, подождешь меня?
- Конечно, подожду, - согласился я.
- И никуда не уйдешь? - настаивала она.
- Я обещаю тебе, я буду здесь, когда ты вернешься из душа, - уклонился от прямого ответа я.
Я подождал, когда за ней закроется дверь и, схватив свой рюкзак, выскочил в окно.
Я побежал, так быстро как мог, сквозь лес в горы. Там, на самом верху, в одном ущелье никогда не прекращал свой бег шумный водопад. Мне нравилось это место. Его тишина, уединенность и запах, низвергающейся сверху воды. Сотни мелких капелек разбивались, ударяясь о камни, и взмывали обратно вверх. Воздух был наполнен свежестью и покоем. Мне очень нравилось тут купаться. До этого места, было гораздо ближе, чем до дома, кроме того, если вернуться домой, то вопросов не избежать. Последние несколько месяцев, я часто приходил сюда, чтобы использовать этот водопад вместо душа. Для этой цели в моем рюкзаке лежала сменная одежда.
Я встал под струи воды. Она омывала мое тело, вливала в него новые силы. Закончив мыться, я наскоро переоделся и через десять минут уже сидел в ее комнате, ожидая Беллу.
Она появилась, на ходу расчесывая еще мокрые волосы, и остановилась как вкопанная, уставившись на меня.
- Ой, а где ты успел искупаться? - оторопело произнесла она.
Я тряхну головой и ледяные капельки, запутавшиеся в моих волосах, полетели во все стороны.
- Тут неподалеку есть горный водопад, я часто в нем купаюсь.
- О, - удивилась Белла, - и что тебе правда совсем не холодно?
- Нет, - ответил я
- Погоди, - допытывалась она, - значит, твое тело лишено способности чувствовать холод?
- Нет, это не совсем так, поправил я, просто температура моего тела, намного ниже, чем у человека, поэтому я ощущаю холод совершенно иначе, чем люди, и он доставляет мне гораздо меньше неудобств. Я полагаю, мне будет холодно, если температура будет допустим около -50 градусов, но я не уверен. Никогда не проверял.
Она, как-то странно на меня посмотрела, потом подошла ко мне и положила обе руки на мою грудь. Постояла несколько секунд. Потом расстегнула несколько пуговиц моей рубашки и прикоснулась ладонями к обнаженной коже. Я застыл. Я не дышал. Мне было очень трудно сдерживаться. Наконец, она подняла на меня глаза.
- Да, действительно, твоя кожа холодна.
Воздух вокруг нас загустел. Мы так и стояли, глядя друг другу в глаза. Наконец, я нашел в себе силы отвести взгляд. Белла опустила руки и отступила на шаг назад.
- Тебе, наверно, нужно сделать уроки? - я попытался заговорить на максимально нейтральную тему, заставляя себя успокоиться.
- А тебе, что не надо? - удивилась Белла.
- Надо, - послушно согласился я. - Сделаем их сейчас?
- Давай, - улыбнулась она.
- Погоди, ты же ничего не кушала, - спохватился я.
- А я не хочу, - беспечно ответила Белла, - я не голодна. Хотя шоколадку, пожалуй, съем, - подумав, добавила она и вынула из сумки плитку шоколада.
- Хочешь? - спросила она и тут же смутилась. - Ой, извини, я автоматически.
- Ничего страшного, - ответил я, внимательно наблюдая как она ест. Вдруг мне стало интересно.
- А какой он на вкус, твой шоколад? - спросил я.
- Сладкий, - ответила Белла. Она старалась не казаться удивленной, но у нее это очень плохо получалось.
- Сладкий, - мечтательно повторил я, думая о ее белоснежных плечах. Конечно, я помнил вкус шоколада, но очень смутно. За долгие годы эти воспоминания стерлись из памяти, и теперь при слове сладко, я представлял себе ее обнаженные плечи.
- Ну ладно, я поспешил вернуться на твердую почву, пока фантазии не завели меня слишком далеко, возьмемся за уроки?
Мы уселись за ее стол друг напротив друга и раскрыли тетради. Как всегда я закончил свое домашнее задание первым, а потом немного хитрил, разглядывая ее из-под ресниц. Она была такая... я даже не мог подобрать правильного слова... Трогательная. Когда у нее что-то не получалось, она морщила лоб и хмурилась. Несколько раз она раздраженно вздыхала. А еще иногда она проводила языком по губам, как если бы они пересохли. От этого жеста меня все время бросало в жар. В конце концов, мне начало казаться, что кожа вампира не такая уже и холодная.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Комментарии к «Even though I try I cant let go / Даже если попробую, всё равно не смогу тебя отпустить» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Белла

После школы Эдвард отвёз меня домой. Он проводил меня до крыльца, поддерживая под локоть. Вообще, сегодня было довольно тепло и землю, по обыкновению, не покрывала корка тонкого льда, так что предусмотрительность Эдварда была вовсе ни к чему, сегодня мне не угрожало растянуться на дороге. Но я просто радовалась каждому прикосновению надёжных рук, каждому лёгкому и пускай даже недолгому объятью.
Я не раз ловила себя, что, стоя рядом с Эдвардом, я, подсознательно уменьшаю дистанцию между нами, подвигаясь ближе к нему. Что-то в нём определённо завораживало. И дело было не только в его примечательных глазах, вообще, вся его фигура так и светилась мужским магнетизмом, усиливающимся, как теперь я знала, хищной сущностью.
Последние сутки мы провели вместе, а мне словно катастрофически не хватало времени, я ещё не успела сполна насладиться его обществом. Мне не хотелось отпускать Эдварда от себя. Наверное, я полная эгоистка, но сейчас и секунда без него, казалась вечностью.
- Так я зайду вечером? - спросил он, когда мы дошли до крыльца.
- Вечером? – удивилась я, нет-нет, я ещё была не готова отпустить его. – А сейчас ты куда?
- Ну, тебе же надо поесть, сделать уроки, принять душ, отдохнуть от моего общества, в конце концов, - перечислил он.
- А, - выдохнула я, - Ну так, поесть я могу и с тобой…
Эдвард улыбнулся, видимо ему, как и мне не хотелось уходить.
- Сделать уроки, я тоже могу с тобой, принять душ…
- Ты тоже можешь со мной, - всё ещё улыбаясь, выпалил он и запнулся, когда до него дошёл смысл сказанной фразы.
Воображение тут же услужливо подсказало картину совместного времяпровождения, а моя природная скромность послала волну краски на щёки.
Наши взгляды пересеклись, возможно, наши мысли в данный момент были схожи. Губы Эдварда дрогнули, мои растянулись, проецируя неконтролируемую улыбку. Наконец, мы рассмеялись. Я распахнула дверь и, всё ещё посмеиваясь, махнула, указывая ему двигаться за мной.
Без промедлений я устремилась на второй этаж, желая быстрее закончить со всеми вечерними формальностями, чтобы провести больше времени с Эдвардом. У моей комнаты, он слегка замешкался, разглядывая репродукцию картины на стене.
- Дали, - констатировал он, указывая на неё, затем спросил с искренним удивлением. - Тебе нравится Дали?
- Да, нравится. Он особенный. Революционер в своём деле. Я не любительница сюрреализма, я больше люблю традиционные классические пейзажи, но для Дали я сделала исключение. Он шикарен во всём, за что бы, не брался. И он не стесняется в выражениях. Понимаешь? Его картины - раскрытое окно в его сознание, которое с ужасающей точностью отражает нашу искаженную реальность.
- Мне ещё так много надо узнать о тебе, Белла, - прошептал Эдвард, словно разговаривая сам с собой. – Интересный выбор картины… где бы ты не находился, знай, что ты там есть, смотри внимательнее, можешь увидеть большее.
- Две стороны одной медали, - закончила я за него. – Смотри глубже, окружающее тебя иллюзорно, за внешним фасадом скрывается иная суть.
Эдвард посмотрел на меня долгим взглядом. – Философия живописи…
- Да, но порой я думаю, а уж не вкладываем ли мы больший смысл в произведение творца, чем он там изначально заложен.
- Прозвучало так, словно ты заговорила о Боге, - я заметила, что Эдвард едва видно напрягся.
- Нет, я всего лишь о Дали.
- Да, Дали не был бы самим собой, если бы всеобщее прижизненное признание что-то для него значило. Он был богат и предпочитал скорее эпатировать публику, чем купаться в ее восторгах. Он снискал славу человека эксцентричного, даже странного... Я тоже люблю его картины.
- Ну вот, ещё одна деталь, по поводу которой мы сходимся во мнениях, - я открыла дверь в комнату и, бросив рюкзак на пол, устремилась к шкафу. Слегка замешкавшись, я обратилась к Эдварду. – Отвернись, пожалуйста. Я соберу одежду, чтобы переодеться после душа.
- Конечно, - он без промедлений отвернулся.
Я достала нижнее бельё, домашние спортивные брюки и топик, затем схватила пушистое полотенце с верхней полки.
- Эдвард, я быстро, подождёшь меня?
- Конечно, - ответил он, всё ещё не оборачиваясь.
Я улыбнулась. – Вообще-то уже можешь повернуться. Ты никуда не исчезнешь? – спросила я неожиданно для себя.
- Обещаю, что буду здесь, когда ты вернешься из душа.
Я кивнула и почти побежала в ванную, стремясь быстрее вернуться к Эдварду. Это был экспресс-душ. Из ванны я выбежала, не сбавляя темпа, на ходу расчёсывая спутанные после мытья волосы.
Эдвард сидел на краешке кровати, в его бронзовых волосах мерцали мельчайшие капельки воды, мокрые кудри поблёскивали в комнатном свете.
- Ой, - вырвалось у меня, - а где ты успел искупаться?
- Тут неподалеку есть горный водопад, я часто в нем купаюсь.
Я примерно могла представить температуру потока горной реки, назвать её воду бодрящей было в высшей степени мягко.
- Хм, и что тебе, правда, совсем не холодно?
- Нет.
- Погоди, значит, твое тело лишено способности, чувствовать холод?
- Нет, просто температура моего тела, намного ниже, чем у человека, поэтому я ощущаю холод совершенно иначе, чем люди. Он не доставляет мне неудобств. Я полагаю, мне будет холодно, если температура будет, допустим около -50 градусов, но я не уверен. Никогда не проверял.
Бледность и прохладность его тела, всегда поражали меня. Мне безумно захотелось прикоснуться к нему, сдержать свой порыв я была не в силах, поэтому я просто подошла к Эдварду и положила раскрытые ладони ему на рубашку. Я чувствовала, как сквозь тонкую ткань его тело холодит мои ладони, которые в свою очередь пытаются обогреть его. Руки сами собой потянулись к пуговицам, я расстегнула несколько, развела полы рубашки и опустила ладони на обнажённую кожу. Мышцы Эдварда непроизвольно сократились от моего прикосновения. Остановившееся девяносто лет назад сердце безмолвствовало. Я посмотрела в его потемневшие глаза. Под моими руками происходила борьба льда и огня, но схватка была равной, и никто не хотел уступать. Я выдохнула, удивительно, я почти забыла, что нужно дышать.
Эдвард отвёл взгляд, мои ладони скользнули вниз, задержались у пояса его джинс и, наконец, прервали связь с его телом. Я сделала шаг назад.
- Тебе, наверное, надо делать уроки?
- Да, - ответила я, всё ещё находясь под влиянием прошедшего момента. – А тебе разве не надо?
- Надо. Давай сделаем их вместе.
- Давай, - рассеянно улыбнулась я.
- Погоди, Белла, ты же так и не поужинала, - заботливо проговорил Эдвард.
- А я не хочу, хотя, пожалуй, шоколадку съем, - ужинать действительно не хотелось, а вот побаловать себя десертом… почему бы нет!
Я вынула из сумки плитку молочного шоколада. – Хочешь? – спросила я у Эдварда и тут же спохватилась. – Ой, прости, я автоматически…
- Не извиняйся, - ответил он, а затем спросил. – А какой он на вкус, твой шоколад?
- Сладкий, - удивлённо ответила я. Хотя чему я удивляюсь: за девяносто лет я бы тоже, наверно, забыла его вкус.
- Сладкий, - мечтательно повторил Эдвард, неотрывно смотря на мои обнажённые плечи, взгляд его скользнул ниже и тут же, словно спохватившись, метнулся обратно к моему лицу. – Ну, ладно, примемся за уроки?
Я, соглашаясь, кивнула, и мы уселись за стол, извлекая из рюкзаков учебники с конспектами. Разделавшись с математикой, я принялась за эссе по истории. Конечно, Эдвард сделал всё намного быстрее меня, и теперь просто сидел, наблюдая за тем, как я силюсь выдать более-менее логичный связанный текст про британские колонии в Вест-Индии. Естественно, полностью сосредоточится на уроках, мне мешало его присутствие в комнате. Только, разумеется, ему я говорить об этом не собиралась, мне совсем не хотелось лишаться общества Эдварда на время домашних уроков.
Наконец, я поставила жирную точку в конце последнего предложения и отодвинула гору исписанных бумаг от себя.
Встав, я потянулась и плюхнулась на кровать. – Чем теперь займёмся?
- Не знаю, а чем ты хочешь заняться? – спросил Эдвард, усаживаясь напротив меня.
Я выгнула бровь. Ох, чем я хочу заняться. Мне не терпелось перейти к поцелуям или просто полежать в его объятьях, опустив голову ему на грудь, или, словно заново изучая, обвести черты его лица, запустить пальцы в спутанные волосы, склонить голову ему на колени и просто полежать, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Но мне так же хотелось и больше узнать о нём, поэтому я просто сказала. – Я хочу поговорить.
Он еле заметно напрягся, но я уловила мгновенную смену его настроения. Он более не был расслаблен и спокоен, благодушное настроение ушло. На смену спокойному и довольному Эдварду пришёл Эдвард настороженный и ждущий подвоха.
- Мне хочется больше узнать о тебе, - аккуратно начала я.
- Спрашивай, Белла, я отвечу на любой твой вопрос, — ответил Эдвард, до сих пор погружённый в свои мысли.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать