Покинуть комнату подруги, такую уютную, с любовью и заботой обставленную, и вновь попасть в коридоры, оказалось не так просто для Челси. Каждый закоулок, каждый лестничный пролет настолько пропитаны фальшью, ложью и двуличием, каждого из живущих в замке, что стали уже предметом интерьера, его неотъемлемой частью. И даже воздух, был будто насыщен тщеславием. Все в этой «дружной семье» преследовали одну цель – власть. И для каждого она была важнейшим стимулом в принципе находиться здесь: в этом гадюшнике вампирского мира, в этом королевском замке, который ничего не стоит по сравнению с действительно крепкими семейными узами, поддержкой и пониманием. Ступая по холодному каменному полу, Челси внимательно разглядывала обстановку вокруг неё. Тщательно, не упуская деталей, она устремляла взгляд на безвкусные старинные кирпичные укрепления. И каждый брошенный взор становился все более презрительным. С отвращением и пренебрежением она понимала, сколько лет провела здесь, убивая и уничтожая себя по каплям. Сейчас как никогда она чувствовала, что бессмертна, и знала, что проведет ещё немало дней и ночей, слоняясь по этим, столь противным её существу, коридорам и комнатам.
Они шли достаточно близко друг к другу: две давние подруги, чья дружба проверена временем и различного рода косяками со стороны Челси. И все же они пока подруги. Пусть Челси не доверяла ей всю свою душу, но Сульпиция и Афенодора не только понимали всю паршивость её положения, но и всячески пытались помочь ей, по крайней мере, ей так казалось.
Да что же такое с тобой?! Приди в себя! Тебе же нравится здесь, столько лет ты жила и радовалась. Отчего же теперь ты несчастна?!
Закрыв глаза, и глубоко вдохнув слегка затхлый воздух старости стен, она пренебрежительно ухмыльнулась и нашла ответы на свои вопросы.
Да что же непонятного.... Эта обстановка, это положение…
Положение…Челси столько раз пыталась его вернуть или же заслужить, выполняя приказы «Владыки», которому в принципе нет до неё дела.
Вот он вкус горькой правды, режущий, словно острый нож по самому больному, по мертвому сердцу.
Распахнув глаза, и, продолжая ухмыляться, Челси решив в глубине души, для себя нечто дикое, что может быть заставить ее, потом сто раз пожалеть, посмотрела на подругу. Та была полностью в своих мыслях, задумчиво разглядывала горящий факел.
Действительно, мы тут только и делаем, что думаем. Вообще есть какие-нибудь другие занятия? Или это как инкубатор для великих мыслителей, где каждый божественной красоты вампир должен сидеть на месте и размышлять о Вечном?! Боже, как комична ситуация, ведь я одна из них… и надо что-то менять…
Вдруг послышался легкий шорох и тихо закрывшаяся дверь. Жестом, приказав подруге молчать, девушка направилась в сторону шума. Двигаясь совершенно бесшумно, она уловила легкие знакомые ароматы. Запах лучшей подруги и чуть слабее перебивающий её запах, тонкий, едва уловимый, аромат…мужа?! Двинувшись чуть вперед, чтобы видеть источник этих, до боли знакомых запахов, Челси спряталась за колонну. Едва увидев подругу одну, Челси впала в состояние шока. Мысли мелькали в голове, сменяя друг друга, словно кадры кинофильма, затем самая дикая и невообразимая мысль всплыла на поверхность и плотно устоялась, не желая покидать сознание, словно двадцать пятый кадр. Боль растекалась по телу, и только, сжимавшая её ладонь рука Сульпиции, заставляла Челси оставаться на месте, а не оторвать голову этой потаскухе на месте.
Афенодора медленно и бесшумно ступала по полу, словно боясь своего позора, будто эти вековечные стены смогут спасти её от того унижения, которое она непременно испытает. В эти мгновения Челси испытывала такую боль, что грудь словно протыкали тысячи иголок, впиваясь все глубже, и, устремляя свой яд, в самое сердце. Кровь будто снова заструилась по жилам, она снова чувствовала неимоверную потерю, сравнимую только с человеческой потерей матери. Глаза закрылись сами собой, самые страшные картины всплывали в сознании, и ревность, о да, ревность жгла изнутри. Адское пламя, накрывшее девушку, все крепло, оно не желало отпускать её, а только усиливалось, становясь все жарче и опаснее для неё самой.
Она вновь открыла глаза и смотрела уже вслед удаляющейся подруге. Афенодора шла все также медленно, но, уже осознав свой вид, стала зашнуровывать корсаж. И каждая затянутая шнуровка, словно хлыст била Челси по лицу: неистово и больно настолько, что невозможно было больше терпеть.
Едва Афенодора совсем скрылась в коридорах, Челси беспомощно опустилась на пол рядом с проклятой колонной этого чистилища душ. Обхватив руками голову, она словно умалишенная повторяла только одно:
Он не мог! Боже, я не хочу верить!
Сульпиция стояла рядом и продолжала держать подругу за руку. Она не знала что сказать, и не знала, что было бы с ней, на месте Челси. Сейчас она сочувствовала ей как никогда. И это читалось в каждом её взгляде и жесте.
Когда истерика спала, и Челси смогла уже более отчетливо мыслить, она слабо улыбнулась подруге и, не сказав ни слова, направилась в свою комнату. Ей было страшно от того что она может там увидеть, она не знала причин и только ненависть росла в её сердце в сильнее, ненависть к этому трижды проклятому замку королей.
Далее – Замок Комната Афтона и Челси.