Я чувствовала в воздухе беспокойство.Вся семья немного волновалась, как пройдет выход в свет нашей Беллы. Насколько хорошо она будет держать себя?
Выглядела Белла,просто великолепна. Подобно грациозной пантере, она вышагивала по украшенному двору, общаясь с гостями.

Я видела как Майк Ньютон, пожирал ее глазами.
-Главное,что б Белла,в прямом смысле не сожрала,непутевого парня!-подумала я,хихикнув.

Я осмотрелась вокруг,что бы удостовериться, что на столах есть все,что нужно,еда,напитки...

Мой муж нервно сжимал мою руку.Он волновался больше остальных.
Он конечно же верил в Беллу,но не исключал и форс-мажоров. Ведь Белла, первый новообращенный, который ведет себя как столетний вампир.Мы все до сих пор не могли привыкнуть к этому,все еще опасаясь опасности!

Больше всего все волновались,как Белла будет себя чувствовать,ведь рядом будет столько людей!Чарли должен был прийти.Он так мил, и , этим пытается давить на Беллу.Он хочет чтоб она была рядом чаще, настолько чаще, насколько она не может себе позволить,хотя и очень хотела бы.

Я повернулась к мужу и сказала:- Мы должны в нее верить, милый, -

- Дай Бог! -прошептал муж.

Тогда я поцеловала его в щеку.

-Хватит хандрить!Сегодня ее день рождения!Мы должны веселиться!Смотри как танцует Роузи!-пыталась ободрить Карлайла.
Роуз зажигала.Она танцевала как богиня.Каждое движение ее тела было потрясвющим.Я тоже захотела танцевать,глядя на нее.Но я решила не отпускать руку Карлайла.

Я не знала, кто виноват во всем. Могла ли я себя винить в том, что вовремя не уделила каждому члену семьи должного внимания? Не знаю, ведь нельзя все знать и обо всем. В нашей семье за эту функцию всегда отвечала Элис. Дааа, не семья, а дом инакомыслящих дураков. Каждый знал и выполнял свои функции - театр дураков. Отчего мы превратили нашу жизнь в спектакль? Мы не чувствовали, мы играли в "хороших", правильных вампиров. Идеализированных и стилизованных под семью из телереклам шестидесятых, где "наполированные" члены семьи вечно улыбаются и едят свои блинчики с джемом.
Мы всегда старались своим натянутым поведение выпросить прощения у Бога за свои деяния. Но как же это все пропитано ложью! И мы лгали не только Всевышнему, мы лгали и друг другу. Да, может, я была счастлива, выбрав себе в жизненный принцип "не убей человека!", но я всегда знала, что это претило моему зверю. Порой лежа ночью рядом с любимым, я хотела быть в другом месте. И поддаваясь своему желанию, я воображала, как иду по ночному городу босиком, ощущая влажные потоки воды под ступнями. Как я встречаю сладостный запах человеческого тела впереди, где-то в темноте. Как отдаюсь этому ощущению, и по зову крови иду в объятья порока. Я вспоминаю, я ощущаю вновь тот совсем уже забытый вкус крови на губах. Вкус человека, а не вонючей лосятины.
И сейчас, когда все содержимое нашего семейного коллектора всплыло наружу, я понимала, что нас многое сдерживало лишь на поверхности. Чувства уже давно не были так остры, и страсть была настолько натянута, что порой я думала, что вот-вот - и мы затухнем. О Господи, где ж найти нам Прометея, чтобы зажечь ее вновь, и оживить свою любовь? Оказалось, что мы уже давно живем по привычке, мы как то стадо оленей, что мы сожрали недавно на охоте. Стоим, прижавшись друг к другу, боясь встретить своих хищников. А если бы не было необходимости объединяться ради спасения, были бы мы вместе? Наши отношения стали прозрачными, словно то количество стекла, что было в нашем доме. Хмм, группа ексгибицианистов, устроили из своего самопожертвования реалити-шоу "за стеклом". А в первых рядах наших зрителей - вервольфы, рыщущие под нашими окнами в ночи.
О, Боже. От чего я так стала мыслить? Может это влияние Джаспера? Может, может, может... Но из этого можно сделать один вывод - с этим надо было что-то делать. И в первую очередь, престать врать себе самим. Врать окружающим, престать с натянутой улыбкой, смотреть на людей и внушать себе, что ты их не хочешь. Нет, конечно, не дать себе сорваться, и погубить себя одним махом. Но и не лицемерить, говоря, что лосятина нам нравится. В этот момент я ощутила на себе взгляд Эдварда. Он опять, как всегда пытался умолять и уничтожать одновременно. Будто он сам не может разобраться, что ему нужнее; быть паломником собственной веры или зверем, который хочет свою жену в этом сексапильном наряде. Вековое воздержание не пошло ему на пользу, это я говорю на правах женщины, которая всю свою жизнь спотыкалась об медицинскую литературу своего мужа-врача.
Эдвард смотрел на меня звериными глазами, ну что ж - поделом! Ты сам виноват, сам выбрал свою овцу и положил ее на закланье. Вот теперь приноси ее в жертву своего самолюбия. А я погляжу, к чему приведут твои потуги сделать этот мир идеальным.
- Мам, я тебя не узнаю, - просвистел он сквозь свои белоснежные, словно в рекламе пасты, зубы.

- А ты меня знал? - крикнула, я так громко, как могла.

- Еще одна, - тихо отпарировала Элис, которая смотрела на меня, будто видя впервые. Да, я и сама видела себя как бы с другой стороны.

-Карлайл, это что заразно? Это передалось нам по воздуху. Вирус правды косит наши ряды, -почти смеясь в истерике обращалась я к мужу.

- Эсми, прекрати! - скомандовал мой ласковый и нежный зверь. На его лице отразились нотки гнева, а глаза почернели от злости.

- Что? Что ты мне сделаешь? Ударишь? Ха, насмешил. Лучше бы сделал доброе дело и перестал притворяться. Твоего отца уже давно нет в живых и не надо строить из себя праведника, чтобы не навлечь на себя его гнев, - кинув, ему свои обвинения я смотрела на его реакцию.

- Ты, ты, - он не знал, что мне ответить. И лишь махнув в мою сторону рукой, пошел в сторону дома. А я, дав ему отмашку, отправилась за ним.

Далее - к югу по Пасифик Хайвей

Далее - к югу по Пасифик Хайвей

Я притворялся? Я боялся гнева отца? Наверное в самом начале, боялся больше всего на свете! Но не возможный гнев отца, а неприятие своей сущности заставили меня совершить бессчетное количество попыток самоубийств.

Я ненавидел то, чем я стал. Я хотел умереть, но уже насовсем. Я просил об этом Вольтури, но Аро был непреклонен. И именно в обществе этих кровожадных пожирателей людей я научился жить таким, каким я стал, немотря на то, что не принял из образ жизни. В очередной раз изнуряя себя голодом и прячась в подвалах замка, боясь увидеть людей, я стал пить кровь крыс. Мерзких, вонючих, огромных крыс. Но несколько дней спустя я понял, что мне стало немного легче и, что несмотря на то, что их кровь мерзко пахла, я вполне мог протянуть на крови крыс или других животных. Когда я выбрался из подвала, весь в грязи и радостно сообщил о своем открытии Аро - он громко рассмеялся мне в лицо. Amore mio! Ты такой хороший! Ангел среди вампиров, - он не мог перестать смеяться. Конечно Вольтури и слышать не хотели о подобной диете, но Аро запретил им больше просить меня пировать вместе с ними. Как не странно. этот жестокий властитель помог мне остаться хоть немного человеком, на ту долю, что мне была необходима.

И вот сейчас меня обвинили в притворстве, которого нет. Неужели все эти годы, моя любимая жена ТАК думала обо мне?
Это больно! Даже вампиры могут чувствовать душевную боль. Я почувствовал, как мое лицо исказила горькая усмешка. Эдвард считает, что у нас нет души. Тогда, что же это так болит внутри?

Я умчался в лес. Там за рекой, есть уединенная пещера в скале, которая не видна за рядом высоких сосен. Я сидел в ней и чувствовал себя трусом, но я не мог видеть Эсми сейчас.

Моя семья - самое ценное, что случилось в моей второй жизни, рассыпалась на множество мелких кусочков. Я остался совсем один, даже жена, обвинив меня во всем смертных грехах, бросила.

Я не понимал, что делать и куда бежать и еще меня мучило дурное предчувствие, что это еще не все беды, что достанутся моим любимым. Я боялся! Еще недавно мы боролись с целой армией новорожденных вампиров и я был тверд и смел, как настоящий предводитель. А теперь, оставшись без любимых детей и любимой жены, я прятался в пещере и боялся, как никогда в жизни.

Я обернулась, и посмотрела на пустой, полный холодного стекла дом и поежилась. Мне казалось, что и, правда, по телу прошли мурашки. Хотя такого в принципе быть не могло. Я понимала, что осталась одна, и где-то там, в темноте серого леса блуждает мое сердце. Хозяин моего тела и души. Которую я отдала ему в ту минуту, когда посмотрела в его бездонные цвета топленого золота глаза.
Я не понимала, на сколько контроль Джаспера был силен. Но в то же самое время я понимала, на сколько он хотел помочь нам, но у него не хватило сил на всех. И вышло как в той пословице: Хотел, как лучше, а получилось как всегда...

Я вошла внутрь гаража, дверь в который после отъезда детей была открыта. И найдя там кроссовки Розалии, одела их, и направилась наружу. По направлению к лесу. Я была уверенна, что найду Карлайла во что бы то не стало. Ведь без него жизни мне не было. Я любила его всем своим каменным сердцем.
Я шла, и мое обоняние пыталось уловить знакомый запах. Но, кроме сладкого аромата крови я не могла учуять. Видимо от нервов или еще, по какой причине мой голод обострился, и подкатывал из глубины желудка, потоками яда. Это злило меня так, как времени на охоту у меня не было совсем. Я не знала, куда точно мог пойти муж, и от этого разменивать время было не разумно, как минимум. От этого я сглотнула слюну, и потрясая головой, отправилась вперед, надеясь уловить след.

Вскоре мои поиски увенчались успехом. Я обнаружила след от ботинка, он был размера Карлайла. И если учесть какой глубины он был, то можно подумать, что его хозяин больше левитировал, чем шел, наступая на рыхлую почву. От этого я сделала вывод, что я на верном пути. Я пошла, вперед поднимаясь все выше и выше вдоль реки. Следы были еле уловимы, но вскоре я нашла самый четкий. Он был совсем близко с кромкой реки. Видимо здесь он перепрыгнул на другую сторону. И я последовала его примеру, и прыгнув на одном дыхании, преодолела преграду. Видимо вода до этого преграждала запахи. Так как сейчас я явно чувствовала его. И постепенно я нашла его убежище. То была пещера небольших размеров, но вполне видимо емкая, раз Карлайл смог уместиться в такой.

Я приостановилась, отдышалась, хотя это лишь привычка. И постояв так несколько минут, направилась вперед. И наклонив голову, вошла вовнутрь. Любимый сидел там. Прямо на сырой земле, обхватив колени руками. Вся его боль отражалась на его лице. Она ранила меня, видимо так же ранили и мои слова его душу. Господи, милосердие как ты любишь свой грех. Джаспер хотел помочь, а получилось все строго да наоборот. И теперь мне предстоял самый тяжелый разговор в моей чертовой жизни.
- Привет, - тихо начала я, но что получила молчаливый ответ. Я понимала, что сейчас говорить должна я, не он.
- Извини, хотя какими извинениями можно загладить мою выходку?! Я думаю никакие, но я все же постараюсь, - я спустилась на коленки и села рядом с ним, - Я понимаю, что влияние Джаса было сильным. Он колебал нас, будто деревья на ветру. Я чувствовала себя пьяной, будто язык мой развязался в один миг от выпитой рюмки. Мне нет оправдания. Но, я могу сказать одно, я не думала, что ты боишься свекра. Это все чувства сына. Видимо мы слишком многого от него хотели. Он не так давно отказался от крови, а тут Белла у него вечно на глазах. Он только не свихнулся от это факта. Чувства всех роили его голову. Я хотела бы его избавить от этой доли, но не могла. И вот, что из этого вышло. Они с Элис уехали, залечивать душевные раны. А ты, как твои раны родной, смогут ли затянуться со временем? Я не прошу, я не имею на это права. Но умоляю о прощении душа моя.

Я облокотилась на руки, и подползла вперед. Он не шелохнулся. Я была уже почти на расстоянии вытянутой руки, когда Карлайл протянул руку мне на встречу. Я схватила ее, будто от этого зависела моя жизнь. Было ли это прощение, я не знала, но я позволила мужу увлечь меня к себе...

Я сомневался, что готов снова окунуться в то страшное одиночество полное мыслей о невозможном самоубийстве. Во мне слегка теплилась надежда: "а ведь она меня ищет".
И я застыл на месте, будто каменная глыба, боясь позволить себе даже тень движения, даже маленький шанс на побег.

Когда я услышал ее голос, то сердце мое разрывалось от счастья слышать о том, что она не хотела ранить меня, но также от тех ее слов, что так страшно все еще звучали в уголках моей нечеловеческой памяти.

Но это она - женщина, которую я люблю уже несколько десятков лет. Неужели я мог не простить? Наверное, я слаб, но я не могу держать вдали от сердца ту, что давно стала его частью, самой надежной и родной.

Я молча протянул ей руку и притянул ее к себе. Она вцепилась в меня, будто я тоже был ее последней надеждой, той ниточкой, которую нельзя оборвать.

Мы просидели так, молча обнимая друг друга, и только наши руки, которые время от времени совершали робкие проглаживания, могли показать, что мы не статуи, что в нас есть какая-то жизнь.

Ночь была черна, будто ворон накрыл своим огромным крылом нашу землю, и даже луна была скрыта густыми тучами. Именно сегодня я был рад этому. Я молча встал, не отпуская руки Эсми, и мы направились к дому.

Я пока не хотел смотреть ей в глаза. Мы шли медленно, будто пожилые люди. Никто из нас пока не накопил нужной смелости, нам не куда и не к кому было спешить.