Белла

Четыре часа дня. Эдвард уже сделал свой ежедневный звонок и теперь сидит передо мной на диване, и мило улыбается. Я нажала «play» на диктофоне: «Эдвард – сессия четыре».
- Привет, Эдвард, - сказала я, пытаясь скрыть волнение в голосе.
Он тоже попытался подавить улыбку и ответил: - Привет, Доктор Белла.
Я не знаю почему, но я фыркнула: - Ты хоть в курсе, какая у меня фамилия?
- Да, - сказал он, ничуть не изменившись в лице, – Свон. А ты?
Я вздохнула и попыталась забыть унижение испытанное, когда он оставил меня одну голую в том магазине.
Он хочет меня позлить? Он снова хочет оттолкнуть меня? Ненавижу, когда он делает это,… ведь знаю, что никогда не смогу на него злиться, потому что он в первую очередь мой пациент, а уже потом – любовник.
Я натянула улыбку на лицо и стала просматривать список своих вопросов, чтобы выбрать наиболее легкий для него.
- Расскажи, на что это было похоже, твое первое выступление в Огне? – спросила я ледяным голосом.
- Подожди-ка, - остановил он меня, смотря искоса. - Что случилось, Белла?
- Ничего, - соврала я, и сжала ручку до такой степени, что она почти сломалась.
- Белла… - он вглядывался в меня своими потемневшими глазами. - Ты сердишься на меня. Если я в чем-то и разбираюсь, так это в том, когда женщина не счастлива. Разве я не понравился тебе?
Он наклонился чуть вперед, показывая свою заинтересованность в том, что же он такого сделал. Ненавижу, когда он ведет себя как раб. Но это не его ошибка, это то, в кого его превратили Виктория и те женщины, которых он обслуживал. Будь терпелива, Белла. Не показывай свой гнев. Оставайся профессионалом.
Я хотела отрицать, что сердилась, но тут подумала, что он был прав. Он знал, что я сержусь, он чувствовал это. Что ж, я буду с ним честна, даже если ему это не понравиться.
Проклятье, ну почему он такой милый и такой уязвимый? Он выглядит таким расстроенным и грустным, словно сделал что-то отвратительное.
Просто скажи, о чем ты думаешь, Белла. Встряхни его немного.
- Почему ты оставил меня именно так?! – я услышала свой голос прежде, чем сообразила что говорю. - Знаешь ли ты, как это трудно одеть свои трусики, когда ты на высоких каблуках, и когда твои ноги не могут тебя держать, и когда ты пытаешься встать на них одновременно натягивая на себя топ, чтобы скрыть голую грудь, находясь в общественном месте и молясь Богу, чтобы тебя никто не видел?
- И ты задаешь МНЕ этот вопрос? – спросил он игриво. - В моем мире, это – веселенькое воскресенье.
- Отлично, но в моем мире – это унизительно! – Я ненавидела свой голос, который звучал как у рассерженной третьеклассницы.
Я быстро подняла к нему глаза, смотря на его обнаженную грудь, стальные мускулы, синие шорты, которые подчеркивали его мужественность. Почему же он так неправдоподобно красив? Я не могу на него злиться. Проклятье.
- Прости, Белла, - его глаза опустились, показывая покорность и раскаяние. Ненавижу это. Я ненавидела себя, за то, что сделала это с ним.
- Ты можешь наказать меня, - добавил он спокойно. - Это – твое право, и я не буду сопротивляться. По крайней мере, пока ты не простишь меня.
- Эдвард, остановись, - я злилась, но лишь потому, что его слова причиняли мне боль, - я не хочу тебя наказывать. И не говори со мной так, ты – не мой раб. Я ненавижу это.
- Но ты сердишься, - он жалостно посмотрел на меня, - и мне, правда, жаль…Я оставил тебя потому, что это была часть моей фантазии,… я не хотел.
- Забудь об этом, - я напряглась и взяла свой блокнот. - Давай просто вернемся к нашему разговору.
Эдвард опустил голову и тяжело вздохнул. Его руки на автомате поднялись к голове, и мое сердце пропустило пару ударов.
Я откинула блокнот и мягким голосом, напрочь забыв про гнев, сказала:
- Иди сюда, Эдвард. Пожалуйста.
Я не могла в это поверить, но он приполз к моему стулу на коленях. А для него это что-то сродни врожденному инстинкту, как дышать, или говорить.
Это могло бы выглядеть жалко, если бы не было столь эротично, смотреть, как он, своими руками обнимает мои ноги, все еще стоя на своих коленях и ложит свою голову на мои колени, как на плаху.
- Ты не должен был вставать на колени, - сказала я очень нежно, поглаживая его по голове и путаясь своими пальчиками в его волосах, а на глаза наворачивались слезы. - Простого извинения было бы достаточно.
- Прости, Белла, - его голос был приглушен моей одеждой, и он поднял на меня полные раскаяния глаза, - я знаю, что то, как я занимаюсь любовью не совсем нормально в твоем понимании. И тебе не нравиться, как я отвечаю, если ты сердишься. Нормальные парни наверно кричали бы на тебя в ответ, а потом ушли бы, хлопнув дверью, но я не могу. Хотя если ты захочешь, я попытаюсь быть таким. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Ты так добра ко мне,… пожалуйста,… накажи меня. А потом мы начнем все сначала. Я знаю, что ты не хочешь этого, Белла, не хочешь быть жестокой, но мне нужно это. Если пожелаешь, я даже сам придумаю, как ты меня накажешь.
- Эдвард… - я погладила свои ладошками его щеки. - Что они с тобой сделали?
Столько боли… столько шрамов… они сломали в нем человека. Много раз.
А он просто смотрел на меня и ждал наказания, которого никогда не дождется.
- Я никогда не сделаю тебе больно, Эдвард, ты же знаешь это? – сказала я медленно и четко, ложа свою голову на его. - И я не хочу, чтобы ты пытался стать более нормальным. Я хочу тебя… таким, какой ты есть… и я счастлива… больше, чем ты можешь себе представить. И мне нравиться то, как ты занимаешься со мной любовью… и я бы никогда не пробовала начать заново, после того, что мы уже прошли вместе. И мне нравиться, как ты трахал меня в книжном магазине, Эдвард. Правильно это было или нет, но это был лучший секс в моей жизни. Я просто не умею реагировать на это правильно. Это я должна извиняться. Я не знаю, почему я так обезумела от этого. Я должна благодарить тебя. Просто ты… творческий и чувственный. Кто еще мог бы взять меня посреди магазина? Не меняйся, ладно? Пожалуйста. Мне нравиться все, что ты делаешь, все твои идеи. И я хочу большего. Понимаешь?
- Да, Белла, - его голос был таким тихим, что мне стало только хуже.
Я поцеловала его настолько мягко и глубоко, насколько смогла, и жалела лишь об одном, что именно в этот момент не сказала, как сильно его люблю.
И я знала, почему злилась. Не на него, или то, что он сделал, оставив меня там, в магазине, а просто, потому что… оставил. И из-за этого я подумала, что когда-нибудь он действительно ставить меня обнаженной и оттраханой, уйдет и даже не обернется. И тогда я останусь одни на один со своим отчаянием, этой болью, как он прямо сейчас.
Но это не было его ошибкой. Это все что он знает и умеет. Фантазии, ролевые игры, оргазмы, страх, гнев, ненависть, наказание, боль. Никто никогда не отдавал ему частичку любви, хоть понемногу, но каждый день. И только ежедневный звонок в три часа. Я так хотела узнать, кому он звонит. Я хотела бы знать, кто любит Эдварда.
После нашего поцелуя я снова держала его за руку, и он держался за меня. Мы не говорили несколько минут. Наконец, я игриво заявила:
- А сейчас встань, или к дивану, сядь и веди себя как хороший маленький мальчик, чтобы мы могли продолжить разговор. И… правило №2 – не ползать на коленях,… ну разве что ты будешь весь в крови и при смерти. Усек?
Он захихикал и кивнул, ответив: - Да, доктор Свон.
Оохх, ну ладно, по крайней мере, он больше ползать на коленях не будет.
Он вернулся на диван и сидел там весь во внимании, ждал, пока я возьму свой блокнот и поправляю волосы, пытаясь забыть каково это, чувствовать его твердый член, входящий в меня сзади, и прижимающий к книжному стеллажу.
Я откашлялась и изменила свой первый вопрос.
- Эдвард… - говорила я интонацией друга, а не «доктора». - Почему ты так боишься моего гнева? Каждый раз, когда я немного сержусь, ты настолько пугаешься, что превращаешься в…
- Раба?
- Да, - согласилась я.
- В моей жизни чей-то гнев всегда приравнивается к моей боли и наказанию. Моя работа – быть хорошим для всех, всем нравиться. У меня высокий болевой порог, и мне не составляет труда иметь с ней дело. И если мне скажут, я буду молчать и не пророню ни слова. Но большинству женщин нравиться, как я кричу и молю о пощаде. Мало кто отказывается.
- Но ты и Таня, как ты раньше говорил, преодолели тот период, когда были злы и обижены друг на друга, - напомнила я.
- И что? – его голос стал холодным.
- И теперь ты пытаешь всем понравиться, скрывая свое недовольство и злость… любой ценой, - сказала я.
- Это то, чему я обучен, Белла, - ответил он, с интересом рассматривая нитку на шортах, - теперь я – машина.
- Что-то случилось… с Таней? – я заставила себя задать этот вопрос, призывая его посмотреть на меня, мне в глаза, что он и сделал, но с опаской, очень осторожно.
- То есть, просто скажи, что случилось, Эдвард? – я до конца сформулировала вопрос, пытаясь унять дрожь в голосе. - Она ушла? И ты думаешь, что это из-за ваших ссор? Или есть что-то хуже, чем они?
- Я не хочу о ней говорить, - он чуть повысил голос, пытаясь сдержать разгорающееся в глазах раздражение, потому что я задавала такие вопросы, - не сейчас, Белла, пожалуйста.
- Тебе придется, Эдвард, - сказала я, но вовремя остановилась, чтобы не причинить еще большей боли, - просто отпустить это. Я надеюсь, ты сможешь когда-нибудь рассказать.
- Не сейчас, - его взгляд, обращенный ко мне, был таким потерянным. - Пожалуйста.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

В ту ночь в нашей кровати, чтобы Белла уснула, я целовал её в ушко и постоянно держал в своих объятиях. Я утомил её сегодняшними играми, и бедная доктор Белла не могла произнести связно больше ни одного вопроса, чтобы продолжить курс терапии.
Но при всем при этом я чувствовал себя последним мудаком. Я просто не хотел, чтобы она знала мое прошлое, мои печальные истории. Она бы снова меня пожалела, еще сильнее чем раньше, а мне не нужна была жалость от кого бы то ни было, и особенно от нее.
Белла заплатила внушительную сумму, чтобы эти две недели я доставлял ей удовольствие. Но чем больше она спрашивает о моей жизни, тем больше горести и боли я вижу в её глубоких, темных глазах, и тем больше я ощущаю себя подобно насекомому, маленькому и гадкому.
Я просто хотел насладиться тем небольшим отрезком времени с веселой прекрасной Беллой, зная, что однажды это закончиться, и мы больше никогда не увидимся. Неужели я прошу так много, когда говорю, что не хочу, чтобы наше время было наполнено ужасами моего мира, и я мог вспоминать его с удовольствием?
Я знаю, что в моей жизни больше никогда не будет такого человека как Белла. И я не хочу, чтобы оглядываясь назад в эти минуты, она грустила. Я хочу, чтобы она помнила мою улыбку, смех, и то, что я не смеялся так много лет, и то как идеально сочетаются наши тела…
Я хочу продолжать чувствовать себя молодым… и свободным… и живым. И я чувствую это, когда я с ней. Пожалуйста, Господи, всего десять дней,… я опять молюсь, и опять в никуда.
Мне жаль, что Белла никогда не смогла бы полюбить меня, хотя это было бы одним из тех желаний, которое я бы попросил у Джина. Но моим первым желанием стало бы предание забвению всей боли и горестей, что пришлось испытать моей девочке. С помощью моих денег ей восстановили лицо и некоторые из внутренних органов, но её не вылечили до конца. Постоянные пересадки кожи и косметические операции, много-много операций, потому что с каждым годом она становиться старше,… и лечение приносит больше боли,… уже много лет и так будет продолжать еще долго.
И я никогда не смогу уйти из «Огня». И я никогда не смогу быть с Беллой. И я никогда не перестану быть шлюхой. И желания не исполнятся просто потому, что ты потер рукой о гребанную лампу.

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

Я улыбнулся, подминая под собой розовую Тинкербелл на простыне рядом с моим маленьким ангелом. Мы лежали бок о бок на кровати и смотрели последнюю серию Спанч Боба. И как бы я не старался, не мог не посмеяться над Сквидвардом. Моя девочка всегда говорит мне, что это я, потому что мое имя Эдвард. А еще он всегда нудит и пытается обломать веселье Спанч Боба, очень истеричен и всегда всем недоволен.
Не услышав смешка у своей головы от Кэти, я повернулся к ней. Ее прекрасные ровные глазки были закрыты и украшены симпатичными длинными ресничками, а губки были сложены и слегка выпячивались. Во сне ее нижняя губа слегка выпирала, и я постоянно умилялся ее красотой, которую могу созерцать в такой близости от себя.
Я осмелился склониться над ней и коснуться своими недостойными губами ее розовой щечки. Мой нос защекотали длинные красные кудри ее мягких и гладких волос, которые рассыпались по маленьким плечикам. Это любовь всей моей жизни… и я знал это без вариантов. Я лег рядом с ней и, закрыв глаза, поблагодарил Господа за то, что он позволил кому-то столько чистому и прекрасному отдыхать рядом с чем-то настолько испорченным, как я.
Когда Спанч Боб закончился, я осторожно слез с ее кровати и, сев на краешек, выключил телевизор. Отложив пульт, подтянул к самому ее подбородку одеяло, которое так же было украшено нахальной Тинкербелл.
Вздохнув, я улыбнулся над сладким земляничным запахом пены для ванной, вспоминая нашу войнушку там чуть раньше вечером. И она ее выиграла. Даже я был намного более мокрым, чем она. Она мастер брызгаться.
Заглянув под одеяло, я увидел, что она крепко обнимала свою игрушку-жирафа, Пирата, ее самый любимый с рождения. Его звали пиратом, потому что он потерял свой глаз, и я наложил ему черную повязку. А так как Кэти его очень сильно любила, так и родилось это имя.
И хотя он был весь заштопаны и с кучей заплаток, словно ветеран войны, она любила его больше всего. Я учился зашивать на этой кукле, демонстрируя чудеса швейного мастерства каждый раз, когда она приносила мне его в слезах.
Это все заставляло и меня чувствовать себя как Пират. Будучи сломанным и порванным, я не смотря ни на что имел ту ее огромную любовь ко мне.
-Папочка? – уставшим голосом прохныкала она.
-Да, малышка? – прошептал я, опускаясь на колени рядом с ее кроватью.
-Можно мне бутерброд с мороженым? - промямлила она сонно, слегка приоткрыв глаза, от чего я засмеялся над ее личиком.
-Нет, Кэти, не сейчас, - я улыбнулся ей. – Сейчас время спать.
-Нннеееттт, - начала хныкать она, закрывая глазки.
-О, да, - я склонил рядом с ней голову, как обычно, обожая ее даже в этом. – Возможно, если ты будешь себя хорошо вести, я стащу его для тебя завтра во время завтрака. Ладно?
Я ни в чем не мог ей отказать. Ох, и испорчу же я ей аппетит.
-Ладно, - счастливо улыбнулась она, и мой мир снова наполнился смыслом.
-Спокойной ночи, Утиные Губки, - проговорил я, используя придуманное мной для нее прозвище. Когда она спит, ее губки вытягиваются, словно у уточки. Так мило… и так идеально.
-Спокойной ночи, папочка… юпью тебя, - невнятно пробормотала она, в то время как сон подхватил в свои руки мою малышку.
-И я люблю тебя, – ответил я, целуя ее прекрасный ротик и пробуя виноградный сок с них. Улыбнувшись себе, я облизал свои губы, пытаясь подольше насладиться ароматом.
Взять на заметку: завтра проверить, что Кэти хорошо почистила зубы.
Ночник был уже включен, поэтому я без труда смог найти выход из ее маленькой комнатки в гостиную.
На секунду свет потух, а потом снова загорелся. Сделав шаг назад, я оглянулся. Снова замигал свет, и я вынул вилку из розетки. Но если Кэти проснется посреди ночи в темноте, она закричит и заплачет.
Я вставил ее обратно и на этот раз лампа не «сверкала». Отлично. Вернувшись в гостиную, я начал готовить вещи на завтра.
Спустя час или два работы, я успел помыть посуду и разобрать все грязные вещи в корзине. Завтрашняя одежда Кэти для детского сада была собрана и ожидала ее на вешалке на ручке двери. После, не найдя ничего интересного по телевизору, я решил приготовить ей ленч.
Было уже 23:32, когда я услышал звук шагов моей жены, поднимающейся по ступенькам.
Я напрягся и выдохнул, готовясь к новой ссоре. Я старался не попадаться ей на пути, и она пыталась делать то же самое со мной большую часть времени, но сегодня я итак был уже на взводе. Ее постоянно не было дома. А говорила, что придет сегодня на ужин. Ладно мои чувства, они не в счет, но Кэти по любому было бы приятно побыть с матерью. Я никогда так не поступал… и теперь она так больше никогда не поступит. Я просто ненавижу такое отношение.
Но мечты Тани и искусство должны быть на первом месте. Бла-бла-бла.
Ключ повернулся в замке, и она, изможденная, вошла внутрь. Ее красные волосы были собраны в симпатичный пучок, а под зимним пальто, которое она сняла, оказалось милое черное платье. Я обвел ее взглядом сверху вниз, замечая простые, но красивые черные туфли-лодочки, которые завершали ее наряд.
Я ненавижу, как она постоянно выглядит: причудливые маленькие платьица, слишком короткие для нее, черные чулки, высокие каблуки… она должна одеваться в футболки и джинсы, обычные и простые, по которым Кэти могла бы спускаться вниз и играть. Моя мать всегда одевалась слишком роскошно, чтобы обнять меня и не помять платье. Слишком совершенна, чтобы дотронуться.
Нет, Эдвард, не целуй мамочку, ты сотрешь ее помаду. Иди, поиграй с чем-нибудь.
-Привет, - кинула она мне, бросив пальто на диван, и направилась к холодильнику, даже не подойдя ко мне, чтобы обнять или поцеловать. Но в последнее время это стало нормальным ее поведением.
Во мне что-то шевельнулось от того, что она кинула пальто на диван, и я вздохнул. Я же только что там прибрался. Она знает о такой вещи как вешалка? Кошмар, превращаюсь в какую-то домохозяйку.
-Привет, - весь счастливый запас моего голоса пропал в то время как я намазывал арахисовое масло на хлеб.
Она взяла высокий стакан и вылила в него молоко для себя, которого оставалось совсем немного.
-Эмм, Таня, - нахмурился я. – Пожалуйста, можешь оставить немного молока на завтрак для Кэти? Я завтра принесу еще.
-Боже, я уже не могу и стакан молока выпить после работы! – она хлопнула дверцей холодильника, которая итак плохо закрывалась.
Стоит мне хоть что-то сказать ей, она вскипает через две секунды.
Может это из-за нехватки секса. Знаю, в последнее время это одна из самых больших моих проблем. На дня я тут смотрел с Кэти Маленькую Русалочку. Это было очень напряженное зрелище наблюдать за телом Ариэль. Мне срочно нужно было трахнуть кого-то... какой кошмар. Даже моя собственная рука задолбалась со мной в эти дни. Я даже могу почти что слышать как она скулит «СНОВА?» каждый раз, когда я нахожусь один в своей кровати.
-Можешь, - я не поднял глаз с желе, которого сейчас намазывал. - Всего лишь один маленький стаканчик, только сегодня и только тогда, когда ты возвращаешься с работы домой? Так ты теперь это называешь? Уже за 11 перевалило. Может твоя дочь хоть раз хотела бы сказать тебе спокойной ночи, если для тебя это не слишком проблематично.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Мое время ушло.
Это был последний раз, когда я видел Таню.
-Эдвард… - прошептал тихий голосок, и я подпрыгнул от неожиданности. Белла… Я держал ее в своих объятиях, но так и не мог до сих пор заснуть. Я прокручивал свою последнюю ночь с Таней в голове снова и снова.
Меня тошнит от самого себя. Хочется сжечь себя заживо. Но я не делал подобно уже несколько лет. Нет, не здесь. Если Белла увидит это или услышит… она тут же выкинет меня за дверь, осознав, насколько я больной на голову. Она может засадить меня за решётку. И она должна будет. Но тогда я не смогу зарабатывать. Значит, это отпадает.
Я уже не чувствовал боли пять дней. Что же со мной не так. Белла слишком добра ко мне, мое тело не привыкло к этому. Это не было похоже на наказание. Скорее на… притяжение. Две недели не так уж и много, чтобы Белла поняла, насколько я сумасшедший.
Она, по сути своей, целительница для тех, кто хочет решить свои проблемы или исправить то, что сделали плохого и не правильного. Она чувственная, добросердечная и, я знаю, именно поэтому она выбрала меня. Я ее новая разбитая игрушка. Я сломлен. Если бы я не был таким, меня бы здесь не было. Я бы не сидел на ее полке, ожидая, когда она излечит меня.
Виктория однажды видела, как я сжигал себя после сна о Тане. Каждый раз, когда я думаю о той ночи, о той боли, что я причинил ей и моей Кэти, моя собственная боль становится просто невыносимой. Тогда я искал что-то, что могло сжечь меня так же, как горели и они, что могло бы заставить меня испытать это наказание, боль и правосудие. Это заставляло меня чувствовать себя… чуточку лучше… настолько, чтобы я мог снова дышать. Но это не облегчало моих страданий… и ничто не облегчит.
Я предпочел бы умереть, но не могу позволить себе такую роскошь. Кэти нужен я… или мои деньги. Все равно, я не могу подвести ее.
Той ночью я выбрался из постели Виктории и, под покровом ночи, пробрался на ее кухню, пока она спала.
Включив конфорку на плите, голубой газ со свистом вырвался наружу, и я настроил его на средний огонь.
Я решил пожечь свой палец, потому что кого вообще он заботит, даже в том де Огне? Я не мог оставлять шрамы на теле, иначе Виктория содрала бы с меня кожу живьем.
В полнейшей тишине я подставил палец под огонь. Едва крошечные языки пламени коснулись его, я закрыл глаза и стиснул зубы… принимая это, мое тело колотило крупной дрожью, но я не кричал… не сходил с места… и не плакал.
После, как мне казалось, целой вечности, когда я уже не мог выдержать ни секунды, я отдернул руку и выключил газ. Развернувшись, я подошел к раковине и включил холодную воду и, полный злости и отчаяния, сунул уродливый ожог под струю, чувствуя новую обжигающую боль. Мое тело еще сильнее задрожала, а голова откинулась назад, в то время как я лишь сдержанно рычал сквозь зубы.
Через секунду Виктория обняла меня и, целуя лопатки, сказала, что она восхищена моей силой воли и как это возбудило ее, смотреть на то, что я делаю с собой. А еще, что теперь у нее есть новый клиент для меня и что я прекрасно справлюсь с ролью раба, который может выдержать любую боль. Со следующего дня она пообещала, что будет готовить меня к этому к этому высокооплачиваемому клиенту.
Следующим утром, на рассвете, я оказался в темном подвале Виктории, который находился глубоко под Огнем. Тогда я и начал постигать искусство боли. Я никогда не сопротивлялся и не вырывался от чего бы то ни было. Меня успокаивало, что я могу страдать за свое преступление… кричать и быть наказанным за то, что люди, которых я любил, отказались от меня. Я принимал каждую вещь, что она испытывала на мне.
-Эдвард… - снова позвал меня голос Беллы и я, наклонив голову, пристально посмотрел на нее. Мои глаза были пленены ее красотой, когда она так крепко спала. Пальцами я очертил ее брови, ее маленький миленький носик, с обожанием проследив по каждой ее пухлой губке.
-Да, Белла? – прошептал я. Последний раз, когда она говорила во сне, было после нашего маленького сексуального приключения… и, мне это понравилось. Здесь не было трудных вопросов… не надо было делать никаких грязных и ужасных признаний… не надо смотреть ей в глаза, в то время как она изучала, насколько я отвратительный в реальности. Во сне я мог разговаривать с ее сердцем… с ее душой. Ее разум, прекрасный во всех отношениях, отдыхал в это время… а, значит, я не злоупотреблял этим.
Она слегка заворочалась в одеяле, будто ее что-то беспокоило. Мои брови сошлись на переносице, когда я попытался понять, что же случилось.
-Дай мне свою руку… Эдвард… пожалуйста… протянись ко мне, - мягко прохныкала она. – Я просто хочу помочь тебе… нет… нет…
-Шшшшш, мое маленькое солнышко, - прошептал я ей на ушко и целуя в него, попутно крепче обнимая ее маленькое тело. – Я здесь… со мной все хорошо… я с тобой.
Она так сильно хочет спасти меня. Как бы я хотел, чтобы было не поздно меня спасать.
Она немного успокоилась и, вздохнув, на мгновенье расслабилась. Уголки ее губ слегка дрогнули в неком подобии улыбки, и я, закрыв глаза, коснулся щекой ее голого плеча, отдаваясь прекрасной и нежной коже.
-Я с тобой, Белла, - прошептал я. – Всегда. Я люблю тебя.
Услышав, как я произношу эти слова, меня пронзила боль. Я не мог отрицать, что это правда, но я знал, что никогда не смогу сказать ей об этом и что она никогда не полюбит меня в ответ. А даже если и сможет, мы все равно никогда не сможем быть вместе.
Любовь – злая сука. Хуже чем Виктория, Рэйвен и даже хуже их обоих вместе взятых. Я ненавижу любовь. Она хлещет меня каждый день, и ее цепи горячи и остры. Это больно… я никогда не привыкну… никогда не смогу.
А теперь все это после Беллы… она хочет причинить боль и отхлестать ее нежное тело и сердце, используя меня.
Даже сейчас, когда я сжимаю Беллу в объятиях, мои мысли были далеко в завтрашнем дне. Днем у меня роль в этом порно фильме, а потом нужно будет в Огонь на ночь. Интересно, Белла все еще хочет пойти со мной, чтобы «наблюдать».
Нет, я не могу просить ее делать этого. Но она говорила, что хочет видеть, как я работаю. По крайней мере, на этой работе ей будет позволено присутствовать и сидеть за пределами камер, как моему гостю. Думаю, надо будет сначала сказать ей, а потом пускай решает сама. Думаю, это может стать интересной главой в ее работе. Как часто девушки вроде Беллы видят закадровые моменты порно?
Нужно позволить ей прийти. Она посмотрит на меня в этом ужасе и не станет влюбляться сильнее. Она спасет сама себя.
Мое лицо искривилось от мысли, что придется просить ее идти. С сегодняшнего дня мне нужно действовать осторожнее и не показывать ей, что вижу этот грустный блеск в ее глазах. Только что я был парнем, который пару дней тому назад спросил ее в китайском ресторанчике, сосала ли она член. Тогда это было так легко, я не стыдился того, кем являюсь. А теперь, несколько дней спустя, я чувствую себя таким… омерзительным.
Осторожно выбравшись из кровати и поцеловав Беллу в волосы, я пригладил их рукой и подождал, чтобы убедиться, что она не проснулась. Хорошо, она по-прежнему крепко спит.
Не одеваясь, голым прошел в гостиную и сел на диван, впиваясь взглядом в маленький диктофон, который приковал мое внимания красной кнопкой записи. Здесь было настолько темно, почти ничего нельзя разглядеть. И лишь лунный свет, просачивающийся через окно, слегка освещал комнату. И Белла не смотрит на меня.
Я нажал на запись и закрыл глаза, заставляя связки сокращаться и говорить.
-Эдвард – сеанс пятый, - начал я профессиональным голосом, как она любила это делать. – Белла… это я. Надеюсь, ты не услышишь этого до того, как я уйду… поэтому… я могу сказать все, что хочу сказать…

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Эдвард

Сегодня пятница, пятый день.
Было 7:30 и я сидел на кухне, готовил завтрак, когда Белла начала возиться на кровати.
Разложив все на скатерти на полу, я заглянул в спальню. Потягиваясь и улыбаясь, ее глаза были все еще закрыты. Она была так естественна и так прекрасна, что я готов был лежать рядом с ней вечно. Надев джинсы без футболки, я понадеялся, что днем-то это правило еще в силе.
-Хорошо спала? – спросил я, опускаясь рядом с ней на колени, и мягко потерся своим носом о ее маленький, словно у эльфика.
-Ммммммм… - по звукам она была так довольна, что с трудом открыла глазки и посмотрела на меня с такой теплотой, что я начал покрываться испариной. – Слишком хорошо. Интересно, почему… Мистер Отговорка.
На секунду я засмеялся, но потом проговорил очень серьезным голосом.
-Белла, - сказал я, пригладив ее волосы, потому что она не переставала смотреть на меня. – Я хотел сказать, что мне так жаль о том, что я сделал это прошлой ночью. Я знаю, я не выполнил условия нашей сделки, и ты очень разочарована и обижена… на меня.
-Нет, я… - начала она, но я не позволил отрицать этого.
-Пожалуйста, Белла… - проговорил я и, переведя взгляд на ее руку, взял ее. – Пожалуйста, позволь мне сказать это. Я думал об этом всю ночь.
-Ладно, - она напряглась в ожидании.
-Это очень напряженное соглашение, что мы поставили друг другу. Терапия днем, сексуальные приключения ночью. Это моя ошибка, - продолжил я, надеясь, что голос звучит нежно и искренне. – Я не лучший пациент, знаю. И я никогда не думал, что скажу эти слова, но… я не так-то прост.
Мы оба засмеялись над этим, и я продолжил.
-Но я благодарен тебе… за желание помочь мне, Белла. Я всегда хотел, чтобы обо мне кто-то заботился, а когда, наконец, появляется такой человек, я пугаюсь, злюсь и убегаю словно маленький ребенок. Прости меня, Белла. Не знаю, что со мной не так. Но я не хочу больше причинять тебе боль. Я должен уйти.
Ее глаза зажглись в понимании и резанули ножом по сердцу той болью и страхом, что в них плескались.
-НЕТ! – закричала она, хватая меня за руку. – Нет, Эдвард! Наше время еще не вышло… ты обещал!
-Не волнуйся, я верну тебе деньги, все до мелочи, - тошнота подступила к горлу, когда я сказал это.
Виктория сожрет меня с потрохами, но это куда лучше, чем отнимать у Беллы ее наследство. Эти последние четыре дня были поистине волшебными для меня, как я мог обвинить ее в этом? Мне кажется, я должен вернуть ей деньги за то, что она вытерпела меня.
-Эдвард, нет, подожди, - она села, все еще держа меня за руку. – Я не хочу, чтобы ты уходил… пожалуйста. Останься. Я знаю, это моя ошибка, я слишком на тебя надавила, захотела слишком многого. А ты еще не готов открыться мне. Мне нужно было быть более терпеливой, прости меня, Эдвард.
-Не извиняйся, Белла, – я наклонился к ней и поцеловал. – Мне нравится, как ты продолжаешь пытаться, никогда не сдаешься. Я знаю, что ты печешься обо всем, что тебе дорого. Но только я не привык к этим чувствам. Я не знаю, как на них реагировать. Не знаю, как… быть… тем, о ком заботятся. К тому же, я вижу, что причиняю тебе боль. И… я не хочу делать этого… когда-либо еще.
Белла нахмурилась и, схватив меня, повалила на пол.
Она встала на колени, позволив покрывалу обнажить ее голое тело. Ее голос бы тверд:
-Нет, ты не уедешь, - заявила она как факт. – Ты принадлежишь мне, и я управляю, помнишь? Ты останешься здесь, и если надо будет, я приклею твою задницу к кровати, усвоил это, Каллен? Если ты так будешь себя лучше чувствовать, если это то, как ты хочешь, чтобы я разговаривала с тобой, то к черту это дерьмо! Я не буду осуждать тебя за это, но наша сделка останется в силе. Считай, что это новый вид наказания, ты будешь учиться тому, что кто-то о тебе заботится! Это мой фетиш и ты будешь получать это все, пока тебя не начнет тошнить! Ты мой и ты не уйдешь, пока не закончится наше время. Хорошо это или плохо, мы выясним это и пройдем через все вместе.
Вау. Однажды она станет потрясающим психиатром… или доминой (прим: кто не знает, это человек, который доминирует в сексе; госпожа/господин).
Я и сам не хотел уходить. Сразу становится плохо, стоит мне только подумать о том, что нужно уйти от нее. Но я хотел, чтобы у нее был выбор. Мне нравится, когда она говорит со мной как сейчас. Такое ощущение, будто на секунду она заговорила на моем языке. И теперь я должен остаться с ней. Она сказала это, чтобы удержать меня. Это был верх сообразительности. И я был так рад этому, поэтому улыбка расползлась на моем лице, и я увидел, как уголки ее губ в ответ поползли наверх.
-Да, Белла, - ответил я. – Если ты этого хочешь.
-Да, хочу, - ухмыльнулась она и с огромным облегчением выдохнула. И я был так счастлив, когда она прижалась ко мне и крепко-крепко обняла. Ее пальчики запутались в моих волосах, и я закрыл глаза, перестраивая в голове мысли. Если я научился терпеть огонь, порку и иглы, возможно, смогу научиться и новой игре Беллы. Как игрушке, это была моя обязанность, играть в игры, которые она любит. И я попробую поиграть в них.
Позже мы сели вместе на пол и начали уплетать хлопья Lucky Charms и смотреть мультики. Настроение стало таким веселым и светлым, а я даже не заметил этого. Прошлой ночью я был так смущен, метался из крайности в крайность… а сейчас, казалось, исчезли все заботы в мире… по крайней мере на данный момент.
-Я знаю, что плохо вел себя прошлой ночью, - проговорил я с ребяческой улыбкой на губах. – Я должен был ответить на твои вопросы. Прости.
-Ты такой милый злючка, - улыбнулась она, жуя хлопья. – Это и моя вина, поэтому не могу сильно злиться на тебя. С тобой я такая слабачка, самой от себя тошно. По идее я должна быть объективна и профессиональна, но ты чертовски красив, и у тебя скрывается намного больше за лицом и телом… что у меня нет сил… держаться от тебя подальше.
Выловив розовое зефирное сердечко из своей тарелки с хлопьями, я положил ей его в ротик, чтобы она могла его скушать. Чтобы у нее было мое сердце. И у нее действительно оно есть.
-Тогда… не надо, - наклонившись, я поцеловал ее сахарные губки.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Белла

Я могу сделать это, я могу сделать это, я могу сделать это.
Я не могу этого сделать.
Я все никак не могла понять, действительно ли Эдвард хотел уйти или таким образом пытался заставить меня продвигаться более осторожно в следующих сеансах терапии. Джеймс сказал, что Эдвард мастер манипуляции, и я начала задумываться, а правда ли это или нет.
Он не мог не знать, как сильно я забочусь о нем и, возможно, использовал это в своих интересах, чтобы я умоляла его остаться. Но я не умоляла его по-настоящему. Просто в голову пришло, что я обращаюсь с ним по-другому, никогда не указываю, что делать и, возможно, он просто забыл, какого это и чувствует себя неуверенно и уязвимо без подобного обращения.
На секунду я стала главной. Приказала ему остаться, и он послушался. Слишком много власти одного человека над другим. Только кто-то такой же милый и доверчивый как Эдвард мог позволить кому-то так делать с собой.
Должна ли я попытаться разрушить это в нем, когда это единственное, что позволяет мне быть меня так близко к нему? Надо бы сесть как-нибудь и, прослушав все записи, и начать уже делать некоторые заключения и предположения, пока его не будет рядом. Может я могла бы отправить его прогуляться или сбегать по какому-нибудь поручению.
Но одно я поняла очень четко:
Что-то ужасное случилось с Таней. Боюсь, она умерла.
Так же, думаю, где-то у него есть ребенок или даже дети. Мультики про Спанч-Боба, по-детски искреннее поведение время от времени четко указывают на это. Это действительно может объяснить, почему он чувствует, что загнан в ловушку этой жизни и не может потерять эту работу. А еще, думаю, что однажды Эдвард принес этого ребенка к его родителям, не смотря на то, как они относились к нему, как рассматривали его, а они бессердечно хлопнули дверью прямо у него перед носом.
Вспомнив о них, я поставила галочку у себя в голове попросить папу найти их. Может все-таки удастся установить между ними хоть какое перемирие. Всегда же есть две стороны одной медали, да? Может Эдвард позвонит им, если встретиться с ними лицом к лицу так трудно. Нет, я не жажду получить от него какую-то реакцию в ответ на это все, но, может, смогу убить одним выстрелом двух зайцев: узнать чуть больше об истории его жизни и залечить некоторые раны Эдварда, если он избавиться от части той ненависти, что прожигает его изнутри.
Я не говорю, что он должен простить их. Я хочу сказать, что он должен отпустить ту злость, что он держит на них.
Захватив блокнот и ручку, мы с Эдвардом поймали такси и направились к месту, которое он назвал как Eagle Studios. А мне казалось, что мы поедем в какой-нибудь гостиничный номер или чей-то дом, но, как оказалось, этот фильм был намного более бюджетен, чем я рассчитывала. Конечно, не Dreamworks production, но и не на нижней ступени этого бизнеса, как я думала сначала. Может, все пройдет не так уж и плохо. Да, прекрасно, Белла, повторяй себе это почаще. Ты идиотка. Они собираются причинить боль Эдварду. Снова. И какая же часть из этого не так уж плоха?
Однажды Эдвард попытался потереть пальцами мои джинсы между ног прямо на заднем сидение такси, когда водитель был в паре метров от нас, но, собрав все силы в кулак, я остановила его, не смотря на острое ощущение, которые мне подарило это прикосновение.
Я старалась быть сдержанной, чтобы подготовить себя вытерпеть все это на протяжении следующих нескольких часов. Может, Эдвард пытался увести мои мысли в другом направлении, но я сказала себя, что должна быть сильнее, чем есть на самом деле. Я не смогу сопротивляться Эдварду или остановить его, если он захочет соблазнить меня, но прервать его попытки на корню мне вполне под силу, чтобы все было по расписанию, в его время, а не в мое. Блин, кого я обманываю? Я хочу его прямо сейчас, а на часах только 11:23! Боже, я слабачка.
-Не забудь, Белла, - Эдвард взял мою руку в свою и слегка сжал ее. – Все, что ты увидишь, это игра. Если я закричу или что-то еще, пожалуйста, не расстраивайся. Это так задумано. Все из того, что ты увидишь. Ты увидишь просто сам процесс съемки. Ладно?
-Ладно, - кивнула я, и машина, замедлив ход, остановилась напротив офисного здания.
-Спасибо, - Эдвард заплатил таксисту, который восторженно ответил ему:
-Охоу!! Спасибо, мужик!
Он даже выпрыгнул из машины, открыл дверь с моей стороны и, взяв за руку, помог выбраться. Должно быть, Эдвард дал ему хорошие чаевые.
Для Эдварда же это оказалось смешным. Выйдя из машины, он даже пожал водителю руку. На нем была простая футболка и джинсы, вообще не выглядел наряженным, когда входил в огромное и высокое здание. Оно было новым и очень красивым, что так же не могло не удивить меня. Не понимаю, почему я всегда представляла себе мотели и заброшенные и грязные склады, когда думала о съемках порно. Столько сюрпризов.
Я шла за Эдвардом, который, подойдя к лифту, нажал на кнопку вызова. Он по-прежнему держал меня за руку, и пока мы ждали, когда тот приедет, подмигнул мне. Интересно, я выгляжу такой же напуганной, как чувствую себя внутри.
Серебряные двери распахнулись, выпуская кучку людей из лифта. Когда мы зашли в него, то оказались единственными пассажирами. Эдвард нажал на кнопку 10 и двери со звоном закрылись.
-Стой! – я указала ему на правый угол, в то время как шла к противоположному. – Эдвард, веди себя прилично.
-Но, Белла… лифт! – Эдвард пытался приблизится ко мне как можно ближе. – Они созданы специально для того, чтобы трахаться в них!
Он поцеловал мою шею и лизнул место поцелуя языком как раз в тот момент, когда открылись двери лифта. Выбежав из него, я услышала, как Эдвард бросился вслед, преследуя меня как ребенок, по мраморному коридору, и загоняя меня в тупик. Здесь было очень тихо и роскошно. Увидев секретаршу за ресепшеном, я тут же замолкла, но Эдвард продолжал шуметь. Внезапно я почувствовала, что мы должны вести себя прилично и тихо. Но потом, вспомнив, зачем мы сюда пришли, я задалась вопросом, а как нужно представляться в подобных местах.
«Ой, здрасте, я Спанк Рэнсом*, у меня здесь съемки «Большого Пульсирующего Члена».
Господи Иисусе.
Я решила отойти и позволить Эдварду решить все самому. Громко шлепнув меня по заднице, он, казалось, совершенно не смутился присутствием симпатичной девушки за столом.
Она прожгла меня взглядом. Раз десять подряд. У нее была кожа цвета слоновой кости, а черные как смоль волосы зачесаны и стянуты назад. Они так блестели, что были похожи на шелк. Макияжа было много, особенно вокруг глаз, но наложен очень профессионально, а губы искрились коралловым блеском. Платье на ней было как на выход, жутко коротким и открывающим ее большие груди, которые практически вываливались из него.
Я чуть не начала пялится на них, даже пришлось напомнить перевести взгляд на цветы, стоящие рядом на столе. Интересно, это мимозы?
Эдвард же едва ли замечал ее и, оперевшись руками на лакированную деревянную поверхность между ним и девушкой, проговорил:
-Привет. Эдвард – 7589.**
Я усмехнулась. Умно, очень умно. Засекреченные номера. Никаких фамилий. Очевидно, эти парни уже не один год работают в этой сфере и знают, как обойти юридическую часть.
Хотя, откуда мне знать, я же тут первый раз. Если Чарли узнает, где я нахожусь… Господи! Он наденет на меня пояс целомудрия и никогда не разрешит выйти из моей комнаты.
Девушка просмотрела какие-то карточки и, улыбнувшись, подняла взгляд на Эдварда:
-Да, Эдвард, - поприветствовала она. – Тебе в 45 комнату. Она дальше по коридору, последняя дверь налево.
-Спасибо, - он вернул ей улыбку и, взяв меня за руку, повел за собой. Хорошо, что у меня нет никаких секретных имен и номеров.
Эдвард притянул меня ближе к себе, кладя руку на талию, и прошептал:
-Последний шанс отказаться от всего, Белла. Ты не обязана ходить со мной.
-Я хочу, - соврала я. – И, Эдвард…
Остановившись, я увидела, что мы уже у нужной нам двери. Эдвард с любопытством смотрел на меня, не зная, что я хочу сказать или сделать… впрочем, как и я.
Хотя, нет, мне хотелось сказать ему, что я люблю его, что мне ненавистна сама мысль, что ему будут причинять боль, и если бы я могла, я бы отдала ему все, что у меня есть, чтобы ему никогда не пришлось бы делать подобного дерьма. Впервые за всю мою жизнь мне захотелось быть богатой.
-Да? – не выдержав, спросил он, то время как я просто стояла и пялилась на него, не говоря ни слова.
И тогда я просто обняла его. Обняла так, как прошлой ночью. Закрыв глаза, я поняла, что не хочу, чтобы он ходил туда. Но не могла остановить. К тому же, если Виктория накажет его за то, что я разрешу или не разрешу делать Эдварду, я ни за что не прощу этого самой себе.
-Ох, Белла… - выдохнул Эдвард, тронутый моим порывом и погладил меня по волосам. – Не… Я говорил тебе, все это лишь игра. Не расстраивайся. Повеселись. Это все делают для забавы. Хорошо?
-Хорошо, - я постаралась улыбнуться, в то время как он мимолетно поцеловал меня в губы и открыл дверь.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Белла
Час спустя мы оба были пресыщены и измождены, и я объявлена вылеченной доктором Калленом. Моя одежда вернулась на ее законное место, а халат Эдварда – на его.
-Доверься мне, - взяв мою руку, Эдвард поцеловал ее и нагло повел меня обратно в сторону комнаты 45. Подойдя к кнопке пожарной тревоги, он нажал на нее. Раздался вой серен, а из разбрызгивателей на потолке на нас полилась вода.
-Пойдем! – одним рывком он потащил меня за собой, когда я начала визжать от холодной воды, падающей на меня. Забежав в комнату 45, мы плюхнулись на кожаный диван.
Джордж, Рэд и еще несколько человек выбежали из своих комнат, крича, пытаясь спасти камеры от воды. Голая девица так же выбежала из гримерки, выглядя жутко недовольной и мокрой.
Эдвард посмотрел на Джорджа и спросил:
-В чем дело?
-Не знаю, мужик, прости, - ответил тот, снимая камеру и оборачивая ее в полотенце. – Должно быть пожар в здании. Похоже, на сегодня это все. Придется это все переписать. Я созвонюсь с Викторией и договорюсь. Прости.
Улыбнувшись, я захихикала. Эдвард посмотрел на меня, и в его глазах я увидела счастье, с волос капала вода, а макияж под глазами слегка потек.
Еще одно наблюдение: Эдвард Каллен просто золото.

__________________________________________________________________________________________
* Spunk Ransom – я даже не знаю, как точно перевести, потому что значения варьируются от безобидных типа «Сексапильный Выкуп» до пошлых, тк spumk в одном из контекстов - «сперма». Ну и так же это прозвище, которое сам себе дал Роберт Паттинсон.
**Думаю, понятно, что до этого Белла просто представляла себе, как может проходить представление в подобных местах.
*** Одежда докторов
****Приблизительно такое кресло имелось с виду
*****Для тех кто не знает подобной конструкции

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Белла

- Куда мы направляемся? – Эдвард улыбнулся мне.

Я тащила его на пятый этаж здания, в котором жила, и подвела к двери, ведущей на крышу.

- В мой второй офис, - я взяла его за руку и вышла на ярко освещенную солнцем крышу.
- Не плохой вид, - прокомментировал он, следуя за мной. Свежий ветерок играл с его медными волосами.
- Я подумала, нам не помешает немного воздуха и солнца, - призналась я. – И еще я хочу кое-что попробовать. Может быть, это и не правильно, я пока только студентка, но у меня появилась идея, как сделать некоторые моменты… менее болезненными для тебя. Ты попытаешься помочь мне с этим, Эдвард?

Он снова смотрел на меня с совершенно невинным выражением лица и широко распахнутыми глазами. – Я целиком и полностью доверяю тебе, Белла. Ты можешь испытывать на мне что угодно. Запомни, это не может быть не правильным для нас.

Я надеялась, что он сделает это. Я очень надеялась, что это – не ошибка.

- Тогда, хорошо, садись, - сказала я и сама села прямо на пол, скрестив ноги и наблюдая затем, как он делает тоже самое, садясь напротив меня. - Но сначала, до такого как мы начнем, я хочу сказать, что я очень горжусь тобой, Эдвард, - произнесла я, надеясь, что мой голос прозвучит не слишком снисходительно. – От тебя потребовалось не мало смелости, что бы взять и уйти, не смотря на то, что ты узнал сегодня, и сказать «нет» этому фильму. Я также не совсем уверена, что ты сделал это только ради меня, я думаю, что и для себя тоже, но, если честно, я не хочу этого знать. Выбрать другой путь – просто замечательно. Ты решился. И ты сделал это, не смотря на то, что у тебя будут неприятности с Большой «В». В общем, это гениально!
- С «Большой В»? – Эдвард игриво взглянул на меня и рассмеялся.
- До того как я начну воплощать свою идею, - начала я. – Скажи мне, есть ли что-нибудь, о чем бы ты хотел поговорить со мной в первую очередь? О чем-нибудь… беспокоящим тебя?
- Ну, я хотел спросить, ты все еще сбираешься идти сегодня вечером в «Огонь»? Как я и говорил, ты можешь пригласить подруг, пожалуйста, если хочешь, я не возражаю. Но, если ты решила не ходить – это совершенно нормально. Все в порядке.
- Ты хочешь, чтобы я пошла? – я опять предоставила ему право выбирать.
- Да, - он встревожено смотрел на меня, сомневаясь, может его выбор был неправильным? Но в этой ситуации ответ не мог быть правильным или неправильным.
- Тогда я пойду, - улыбнулась я, сопротивляясь возникшему желанию потянуться к нему и взять его за руку. – Я понимаю, что в «Огне» ты просто работаешь. Я не хочу мешать тебе делать там что-либо из того, что ты должен. Не беспокойся об этом. Я не хочу смущать тебя или что-то вроде этого.
- Я знаю это, Белла, - он опустил руки и посмотрел мне прямо в глаза.
- Спасибо, Эдвард, сказала я, ощущая как ветер треплет локон моих волос.
- За что?
- За то, что не позволил мне сегодня смотреть на эти пытки, - я опустила глаза и уставилась на свои кроссовки. – Я бы заставила себя выдержать это ради тебя, но… это было бы слишком мучительно – смотреть как они истязают тебя.

Он опустил глаза и промолчал.

- Я приду с подружками, - сказала я, пытаясь разрядить обстановку. – Они слегка злятся на меня всю эту неделю из-за того, что я занимаюсь только тобой и собой, и ничего им не рассказываю.
- Ты им рассказала обо мне? – спросил он и улыбнулся, когда я замотала головой, его глаза сверкнули на солнце. – Почему?
- Не потому, что я стыжусь чего-то, просто я против того, что бы что-то рассказывать другим. Понимаешь, это НАШЕ. И я не собираюсь этим ни с кем делиться.
- Я это понимаю, - ответил он.
- Я знаю. Это и сподвигло меня к моей идеи!

Я расстегнула маленькую сумочку, лежащую радом со мной и достала из неё два черных шарфа. Он стал приглядываться ко мне, пытаясь угадать мои намерения. Тогда я усмехнулась, и поцеловала его в лоб для начала, а потом заговорила мягким любящим голосом.

- Существует достаточно того, чем ты не хочешь со мной делиться, потому что это причиняет тебе слишком много боли… - рассказывала я, не спеша завязывая ему глаза одним из шарфов простым узлом сзади. – Ты очень напрягаешься и чувствуешь себя дискомфортно, когда я задаю вопросы, слишком сложные для тебя. Я заметила, что тебе трудно смотреть мне в глаза, отвечая на них. Я подумала… Может…Это немного поможет тебе.

Я взяла его руки так бережно, как будто они были хрустальными, держа их перед ним, обернула другим шарфом вокруг запястий. Он повернул голову полупрофилем ко мне. Его лицо даже с завязанными глазами было невероятно прекрасным… Мой плененный ангел!
Я закрепила шарф на запястьях таким образом, чтобы он чувствовал себя в безопасности, и ему достаточно было просто захотеть, что бы развязать его и освободится. Закончив, я нежно погладив его по ноге.

- Я здесь, - тепло позвала его я. – Я оказалась права? Чувствуешь себя более комфортно? Более защищено?

Он слегка склонил голову, его губы дрогнули и приоткрылись. Он сделал вздох.

- Да, Белла.
- Эдвард, все в порядке? – я гладила его ногу через джинсы.
- Все отлично, Белла, - он расслабился, и я увидела, что он действительно больше не напрягается так, как перед моим прямым взглядом.
- Не забудь, ты тоже можешь сказать мне «Ло мен», если для тебя будет трудно говорить о чем-то. Мы сразу остановимся. Мы построим работу следующим образом: я не собираюсь заставлять тебя говорить что-либо, если ты сам не захочешь, но ты также больше не сделаешь ничего такого, что претит мне. Я хочу быть честной с тобой, Эдвард.

Его губы изогнулись в легкой усмешке.

– Хорошая идея, Белла. Я хотел бы, что так оно и было.
- Доверься мне, Эдвард. Ведь твои идеи по поводу нашего секса, просто потрясающие, - отметила я и он рассмеялся на это.
- Тебе нравится быть связанным? – спросила я невинным голосом.
- Да, - тихо ответил он и слегка повернул голову вправо от меня.
- Почему тебе это нравится? – Я почувствовала как мои руки, гладят его по ноге, пытаясь поддержать его, сказать, что я рядом.
- Это как если бы… - он думал в течение нескольких секунд. – Допустим, кто-то хочет тебя так сильно, что связывает тебя, чтобы ты не могла убежать. Я чувствую себя так… Как будто меня так хотят.

Он неплохо ответил, и это далось ему легче, чем обычно. Я была очень рада. Может быть, раньше я слишком пристально и недоверчиво смотрела на него, от этого ему становилось неудобно.

- И тебе нравиться ощущать боль? – я дотронулась до его правой руки, не в состоянии бороться с желанием погладить его, когда он думал над ответом на этот вопрос. Я хотела, что бы он почувствовал мое мягкое безболезненное прикосновение, пока он находился со мной, вместо агонии, по испытанию которой у него уже был опыт.
- Иногда, - его голос прозвучал низко и немного задумчиво, я ощутила потребность приласкать его.
- В каких случая тебе это… НЕ нравится? – мои руки все еще медленно и успокаивающе скользили по его рукам.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

Я была рада, что в этот момент он не может видеть выражение моих глаз, и не стала больше задерживаться на этой теме.

- И что же тебе в этом нравиться? – я пыталась выяснить как можно больше. – Я имею ввиду - боль.
- Ммммм… Строгость, - он даже оскалился думая об этом. – Ммммм… боль – это что-то похожее на очищение. Что то большее, над чем стоит подумать почему ты чувствуешь сейчас эту боль. Это требует внимания и уважения. Это за чертой, которую я провел после того скандала. Я резался, чтобы посмотреть, что я при этом почувствую. Я не знаю, как можно еще это объяснить. Извини…
- Ты и не должен, итак все замечательно, Эдвард, - я опять прикоснулась к его ногам. – Я рада, что ты более экспрессивен с повязкой на глазах и за все остальное тоже. Не думала, что это окажется такой хорошей идеей.
- Это гениально, Белла, - улыбнулся он. – Я чувствую, что трачу намного меньше… нервов.
- Хорошо, - я оставила легкий поцелуй на его губах, после чего улыбка на его удивленном лице стала шире – он не мог видеть, что произойдет дальше.
- Ммммм… Доктор Белла, - промурлыкал он, - мне навиться такой способ поддержки!
- Расскажи мне о том, как ты первое время начинал работать в «Огне», - предложила я, водя одними только пальчиками по его коленям.
- О, Господи! Это было просто ужасно! – он рассмеялся после этого маленького признания и с улыбкой продолжил. – Спустя неделю я приступил к работе. Виктория как раз только швырнула новых ребят львам на растерзание в ночь на пятницу. Я выступил с небольшим стандартным танцем, и пытался танцевать как другие парни, делать это сексуально или вроде того. Я облажался! Я помню, что только Эммет не пытался сделать, на публике, когда в меня начали кидать лед и выплескивать воду. Женщины визжали и кричали мне: «ПЕНИС! ПЕНИС!». Слава Богу, мне дали другой шанс!
- А что произошло потом? – я улыбалась, смотря на его прекрасное счастливое лицо с повязкой на глазах.
- Виктория отозвала меня обратно и охарактеризовала как… Дала мне несколько советов. Она сказала отпустить страх и убить в себе стыд. Я практиковался несколько ночей, и это сработало! После долгих тренировок у меня стало получаться намного лучше. Я научился двигаться самостоятельно, больше не копируя танцевальные элементы у других стриптизеров. Я считаю, что это стало самым важным для меня в работе - я стал исключительным, уникальным. Так сказал и Эммет.
- Ты говоришь об Эммете, как о лучшем друге, - отметила я. Он нравился мне все больше и больше, судя по тому, что о нем рассказывал Эдвард.
- Да, - согласился Эдвард.
- Расскажи мне немного о Виктории, - я опять взяла его за руки, но теперь слегка сжала их.
- Она тоже хороший друг, - сказал он, выглядя при этом достаточно мило, и продолжил. – Она - босс, поэтому время от времени может становиться немного жесткой и непрошибаемой. Ей приходится такой быть, так как клуб держится только на ней. Она очень сильная. Она защищает нас – всех нас, кто работает на неё.
- Хорошо, но сейчас я говорю о тебе и о ней… - уточнила я. – Я знаю, что ты о ней хорошо отзываешься и это – замечательно, но до этого ты сказал, что она может наказать тебя, если ты не снимешься сегодня в фильме. Она причинит тебе боль? Это так, Эдвард?
- Некоторое время у неё не будет возможности сделать это, - признался он. – Я не дам Виктории время разозлиться. Я сделаю то, что сказал.
- А что будет, если…Ты не сделаешь то, что хочет она? Если бы ты сегодня даже не показался на съемках фильма?

Он горько усмехнулся и слегка покачал головой.

– Как я и сказал, будут проблемы, - и предупредил меня. – Даже не думай подходить к ней. Тебе не захочется оказаться с ней нос к носу, поверь мне. Кроме того, у неё власть надо мной. Мне придется делать то, что она говорит или я вылечу с работы.

Я подумала, что Эдвард бы оказался в страшном дерьме, вылети он с работы, однажды я это уже видела.

- Почему ты так на неё полагаешься, если она причиняет тебе боль? – пришлось мне спросить. То, что он не мог смотреть мне в глаза, придавало мне смелости, также как и ему.
- Я рассказывал тебе уже об этом, Белла, - терпеливо напомнил он. – Она постоянно следит за мной, если бы не было по её, я бы уже был покойником.
- А ей доставляет удовольствие делать с тобой все, что она захочет?
- Пожалуйста, Белла. Что есть – то есть, - в его голосе, совсем не чувствовалось злости. – Я давно смирился со всем этим.
- До того как мы встретились, я была такой наивной, - призналась я. – Я даже не задумывалась над тем, что существуют такие жестокие игры… или рабы… или настоящие темницы, как та, которую я видела сегодня. Я ненавижу, то, что тебе приходится жить в этом мире, Эдвард. Ты заслуживаешь намного больше. Ты заслуживаешь быть счастливым.
- Ты говоришь так печально, Белла, - он склонил голову и прижался лбом к моей голове. – Не надо грустить. Я бы хотел, что бы мы никогда не говорили об этих вещах… Тогда я мог бы сосредоточится на все 100%, что бы сделать тебя счастливой.

Он слегка вытянул губы и прикоснулся ими к моей нижней губе так нежно, что меня практически затрясло от чувств, вызванных этим, и пытающихся вырваться наружу.

- Разве ты не хочешь быть счастливой, Белла? – прошептал он и его губы раскрылись и яростно прижались к моим, проводя языком вдоль них. В тот момент, когда наши губы соприкоснулись, он проник внутрь и его теплый язык уже пробовал мой на вкус.
-Ммммммм… - произнесла я, нежно отталкивая Эдварда на место, радуясь его выходке, а также тому, что руки у него были связаны. – Эдвард… Будь умницей.
- Я всегда умница! – сказал он слегка хвастливо, так что я не могла не улыбнуться.

- Могу я теперь задать тебе несколько вопросов о… Тане? – неуверенно спросила я.
- Я думаю, в следующий раз мы займемся любовью на улице. Что ты думаешь по этому поводу, Белла. Кажется, тебе понравилось в книжном магазине. Начало… пока мы не закончили.
- Эй, Эдвард… - вставила я, игнорируя его приставание. – Сейчас мое время.
- Да, мамочка, - он состроил гримасу, выпятив нижнюю губу, и сложил руки на коленях.
- Можем мы немного больше поговорить о Тане? – повторила я свой вопрос.
- Да, - теперь он выглядел слегка напряженно.
- Как на счет того, если я буду задавать тебе вопросы, на которые предполагается отвечать только «да» или «нет»? Ты можешь кивнуть, если - «да», или покачать головой, если - «нет». Будет ли для тебя это проще? – предложила я.

Он молча кивнул, а я ни с того ни с сего подумала про себя: «Это так прелестно. Я не могу дождаться, когда смогу трахнуть его на улице. Эй, БЕЛЛА! Хоть один раз будь профессионалом! Окей, окей… уже перестала ворчать».

- Ты и Таня… развелись? – начала я.

Он покачал головой. Нет.

- Таня жива?

Он опять покачал головой. Нет.

Это плохо. Во мне взорвалась буря чувств.

- Она… умерла? – я еле смогла произнести эти слова и быстро взглянула на его лицо. Мне было почти хорошо от того, что я не могла увидеть в его глазах той почти разрывающей его печали.

Я ждала минуту или две. Эдвард склонил голову, ведя внутреннюю борьбу с собой, пытаясь ответить на мой вопрос. Он мог сказать «Ло мен», но не сделал этого. Он пытался набраться храбрости и ответить мне хотя бы сейчас. Это прогресс! Я ликовала, как далеко нам удалось зайти всего лишь за 5 дней.

Когда Эдвард был готов, он поднял голову и кивнул пару раз. Он резко выдохнул. Это продолжало сильно ранить его изнутри.

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать

- Я знаю, Эдвард, я знаю – это больно. Мы справимся с этой болью. Не бойся, - шептала я, взяв его лицо в ладони. – У тебя хорошо получилось. Можем мы еще немного продолжить на эту тему?

Через несколько секунд он кивнул, медленно разжав челюсти и расслабившись.

- Таня болела, Эдвард?

Он медленно покачал головой.

- Тогда, должно быть произошла какая-то катастрофа, несчастный случай. Так и было? – уточняла я как могла.

Он кивнул.

- Так. Я не буду расспрашивать тебя об этом происшествии прямо сейчас.

- Почему вчера ты отказался отвечать на слово «ребенок»? – спросила я, но осознала, что это уже не «Да-Нет» вопрос, и добавила. – У вас с Таней был ребенок?

Я держала его руки в своих, и почувствовала, как он сильнее сжал мои ладони пальцами.

- Эдвард, ничего из того, что ты скажешь, не оттолкнет меня от тебя. Ничего, - заверила я его. – Я хочу узнать тебя – хорошего, плохого или отвратительного. Я твой друг. Я не оставлю тебя.

Он сглотнул и тяжело выдохнул, дыхание стало неровным, как если бы в него втыкали нож.

Он кивнул один раз. Да. У них был ребенок. Или есть. Я молилась о том, чтобы ребенок не умер также как и Таня.

- Это мальчик? – нашла я в себе силы задать следующий вопрос, не отпуская его дрожащих рук.

Он замотал головой. Нет.

- Девочка? – спросила я, представляя себе маленькую фею с его белой кожей, чистыми глазами и медными волосами.

Он дважды кивнул и его рот мрачно искривился.

- Так, хорошо, - выдохнула я, массируя его ладони большими пальцами. – С тобой все в порядке, Эдвард?

Он вдохнул и кивнул. – Да, Белла.

- Тогда на сегодня достаточно, - сказала я, проведя тыльной стороной ладони правой руки по его лицу.

Эдвард снова кивнул и попытался самостоятельно освободится от шарфов.

- Эдвард, - прошептала я, привлекаемая его прямодушием и в тоже время скрытностью, таящимися в его изумрудных глазах.

Я запустила пальцы в его волосы и начала целовать его губы от уголков до центра. Он ответил, добавляя огня и страсти. Я услышала его стон, он пытался пальцами развязать узелки и освободится, но я не спешила помочь ему – технически, он все еще был связан и я контролировала его. В итоге, я остановилась, но его рот продолжал оставлять маленькие поцелуи вдоль моих губ, спускаясь к подбородку, он делал это как слепой, пробуя меня на ощупь.

- Все, фарфоровое личико, - хихикнула я и развязала узел на затылке. – Дай мне посмотреть в твои прекрасные глазки.

Когда я сняла шарф, то увидела слезы, стоящие у него в глазах. Мои глаза тут же тоже наполнились слезами.

- Иди сюда, - я сняла шарф с его запястий и прижала Эдварда к себе так крепко, как только могла, поглаживая его волосы. Он тоже обнял меня. Его губы замерли на моем плече.
- Спасибо большое, - прошептала я ему на ухо. – Спасибо, что доверяешь мне.
- Белла… - прошептал он, целуя меня вдоль скулы с еще большим чувством. – Белла…
- Шшшш… все хорошо, я закрыла глаза и позволила себе воспользоваться этим, чтобы обнять его, желая, что бы этого было достаточно для того, чтобы осушить его слезы навсегда.- Нам не придется больше ничего говорить.

Затем мы еще немного поболтали, сидя на крыше. Я рассказывала Эдварду про своё бурное прошлое. Казалось, ему было интересно все, о чем я рассказываю. Я призналась, что Чарли – коп, что совсем не испугало Эдварда. Он заявил, что почтительно относится к полиции.

В 3 часа дня Эдвард как всегда пошел звонить, а я спустилась в квартиру, что бы тоже позвонить Эллис и Розали и пригласить их в «Огонь» на всю ночь. У них обеих накопилась куча вопросов и я пообещала, что все расскажу им сегодня ночью. Еще я назначила Розалии ответственной по моей части – от неё требовалось не спускать с меня глаз всю ночь. У меня было предчувствие, что за эту ночь я напьюсь до поросячьего визга и я очень жалела, что не могла рассказать девчонкам больше. Мы были лучшими подругами, но я все еще считала, что Эдвард – это только моё и не хотела делиться. Я считала не правильным распространяться о деталях наших сексуальных похождений. Также я никогда не расскажу им ничего из рассказанного мне Эдвардом во время наших разговоров, относящихся к терапии.

Спустя 20 минут Эдвард вошел в квартиру и обнял меня, подойдя сзади, игриво поцеловал в шейку и начал спускаться к плечу.

- Ммммм… Я люблю твои губы, - призналась я и откинула голову назад на его крепкую грудь.

- А я люблю твои… все в тебе, - ответил он и слегка куснул родимое пятнышко, которое было у меня у основания шеи, почти на плече.- Но, увы, моя пламенная Белла, у нас нет времени, чтобы потрахаться прямо сейчас. Позже.

Я заныла, когда он отодвинулся от меня. Я наблюдала за ним, а он направился прямо в мою спальню, открыл шкаф и начал перебирать висящие в нем вешалки с вещами. Наблюдая за ним, я засмеялась.

- Ты собираешься сегодня одеться девочкой? – подколола я его.
- Я – нет, но ты – да, - ухмыльнулся он в ответ, бросая несколько вещей мне на кровать. – Я хочу видеть маленькую шлюшку, которую буду сегодня трахать. Ты оденешь это и накрасишься как тогда, в книжном магазине. Это было очень сексуально.

Я взглянула на кровать - и мне стало не хорошо, даже слегка страшно, но, естественно, я этого не показала. Он как будто прочитал мои мысли. Подошел ко мне и пальцами приподнял мой подбородок.

- Ты очень сексуальная, Белла, и даже не пытайся переубедить меня в этом. Теперь пошли, помоем меня, - и он потянул меня за собой в ванну.

Комментарии к «Красной линии» оставлять здесь!!!!!

Мы можем казаться как чудом, так и ужасом, это зависит от того, как нас хотят воспринимать